– Не двигайтесь! А теперь расскажите мне, как вам удалось добраться до меня?
Жозеф Жубер спрашивал. Полицейский отвечал с трудом, он как будто искал слова. Журналист принимал его слова за чистую монету. Жюльен Фабр был типичным одиночкой. Он проводил свое расследование в свободное от работы время. О его выводах никто не знал. И Жубер принял решение убрать его.
Он усадил его и приказал написать несколько слов для своих близких, желая таким образом проверить, правша ли полицейский.
– Что писать?
– Не знаю, попрощайтесь с ними.
Жюльен Фабр достал из кармана ручку и нацарапал несколько слов.
– «Прекрасная ночь, чтобы умереть»? Вы все поняли. То есть вы не так-то и пьяны…
– Я не пьян.
– Ну да, ну да. В любом случае, это не имеет значения!
И Жозеф Жубер выстрелил Фабру в голову. Затем он положил ручку обратно в карман мертвеца, спрятал его послание и занялся компьютером. Затем он вложил пистолет в руку своей жертвы и, приподняв голову за волосы, снова нажал на спусковой крючок. Теперь у полицейского на руках были следы пороха, и самоубийство выглядело вполне правдоподобным. Взяв у Фабра ключи, журналист отправился к нему домой, чтобы поискать какие-то компрометирующие документы. Но ему удалось найти только старую папку с газетами, в которой он узнал некоторые из своих статей.
***
– Опять это вы, Луазон! Слушайте, у меня мало времени.
– Вы читали газету, комиссар?
– Нет, у меня и других забот хватает.
– Ну, вы должны это сделать, это очень поучительно. Взгляните хоть краем глаза!
Комиссар Барде посмотрел на предложенную ему статью.
– «Смерть полицейского»? И что тут такого?
– На случай, если вы не знаете: Жюльену Фабру было сорок восемь лет. Он родился в семидесятом году, и он никак не мог быть свидетелем «Красного мая» шестьдесят восьмого года. Тогда, в шестьдесят восьмом, действительно погиб один полицейский, в Лионе, он был раздавлен грузовиком, который выкатили на улицу студенты. Но отец Жюльена Фабра не был полицейским…
Комиссар Барде сменил цвет – его привычный бледный цвет лица превратился в багрово-красный. У него даже в уголке губ потекли слюни.
– Безобразие! Я вызову этого журналистишку… Он у меня узнает, что такое публиковать всякую непроверенную ерунду!
– Терпение, комиссар, терпение, выслушайте меня: это он.
– Кто он?
– Серийный убийца.
Прежде чем комиссар успел что-либо возразить, Мишель Луазон поведал ему о расследовании Жюльена Фабра в поисках убийцы своей дочери.
– Того самого, что насиловал своих жертв, когда они умирали?
– Того самого! Я вижу, эта мерзкая деталь от вас не ускользнула!
– Все эти убийства происходили в этом районе, так что сами подумайте, знаю ли я это дело.
– Вот почему Жюльен Фабр молчал. Он поклялся себе, что сам найдет виновного. И ему это удалось!
– Это стало причиной его самоубийства?
– Его убийства, комиссар!
– Я думал, мы договорились, Луазон! Хватит уже рассказывать мне сказки про убийство…
– Жюльен Фабр довел дело до конца: он сказал мне, что вышел на след. Я лишь расшифровал знаки, которые он нам оставил. Впрочем, это, наверное, первый случай, когда полицейский расследовал собственную смерть. Есть только одна вещь, которую я не могу объяснить.
– И какая же?
– Почему он умер, он же знал, с кем имеет дело, и ему следовало бы остерегаться.
Комиссар Барде утратил свой ироничный тон и начал приглаживать свои черные усы. Ситуация совершенно ускользала от него. Он ничего не понимал…
