– Вот, патрон!
– Скажи-ка мне, Морис, как тебе это удается?
– Что удается?
– Оставаться без пиджака, в одной рубашке. Там же минус шестьдесят внутри, и рабочие вынудили меня надеть два свитера и еще эту куртку весом в восемь килограммов, специально предназначенную для больших морозов… А ты, ты идешь в одной рубашке… И тебе не холодно?
– Да, шеф, я бы солгал, утверждая обратное. Но я вырос возле Сен-Флура. Это департамент Канталь, что в Оверни. Еще ребенком мама меня мыла каждое воскресенье в реке, которая протекала недалеко от нашей фермы. Она это делала и зимой, и летом.
– Каждое воскресенье?
– Независимо от того, грязный я был или не грязный.
– И ты продолжаешь сохранять эту частоту?
– Вот именно, патрон.
– Хорошо, пусть это наше расследование и затянется, но я буду, по крайней мере, знать тайну твоего запаха, Лямотт…
– Не понимаю вас, шеф!
– Это не важно… Итак… Если я правильно понимаю, у нас перед глазами место преступления?
Напротив двух мужчин, рядом с еще тремя полицейскими из научно-исследовательского подразделения, стоял длинный блок льда, поставленный на две опоры. Сквозь прозрачную глыбу льда можно было разглядеть тело внутри – тело обнаженное и совершенно белое.
– Как ни крути, это покойник. Но ещё слишком рано утверждать, был ли он убит тут или где-то в другом месте.
– А все это вокруг?
– Это форма.
– Форма?
– Форма, сделанная из куба льда, шеф. Они его… То есть я думаю, что для подобного непотребства их должно было быть несколько человек… Они вырубили лед ударами топора после того, как он застыл.
– Оставь свои поспешные выводы, которые ты так любишь, Лямотт. В них нет никакой пользы. Нам нужны только факты. Разве это не гроб?
– Нет, шеф, это просто форма… Чтобы придать льду вид гроба.
– Очень интересно!
– А то! И… Скажите, господин комиссар… Если я могу себе позволить? У вас уже есть?
– Есть что, Лямотт?
– Ну, какие-то выводы…
– Нет, абсолютно никаких. Так что быстро выходим из этого холодильника, в противном случае ты замерзнешь и останешься тут навсегда.
– Я же из Сен-Флура, я вам рассказывал…
– Да, да, Морис, ты замечательный… Хорошо, пусть наши премудрые закончат свою работу, а затем проследи, чтобы это все перенесли в морг для оттаивания.
– Вы уверены, шеф?
– В каком смысле?
– Хорошо, но в морге, как правило, хранят трупы в холоде, а не в тепле. Можно было бы, например, поставить это таять на улице?
– Твой мозг иногда такой удивительный, Лямотт. Если… Не дай бог, конечно, с тобой когда-нибудь случится несчастный случай со смертельным исходом, я думаю, что попрошу Вердье позволить мне присутствовать на твоем вскрытии.
– Это меня трогает… То, что вы говорите, патрон… Действительно… Это…
– Я пошутил.
– Ах? Это все же так любезно с вашей стороны, господин комиссар. Кстати, если вы хотите…
– Хорошо бы, но уже слишком поздно, чтобы снова ложиться спать. Давай-ка, я лучше угощу тебя кофе. Ты знаешь где-нибудь тут поблизости бар или кафе?
– Один или два – да, но все же будет лучше, если мы вернемся в Экс. Кафе тут еще закрыты в это время, да и район этот – не самый безопасный.
– Но, черт возьми, как это не безопасный! Мы же полицейские, Лямотт! Мы служители закона, и безопасность – это наше с тобой общее дело, будь то оживленная улица города или окраина какого-нибудь поселка!
– Ну, это я и имел в виду. Именно для таких людей, как мы, он и не безопасен.
***
Примерно через две недели комиссар Барде увидел у входа в участок поджидавшего его инспектора Лямотта.
