Успокоенный увиденным, Дарки принялся размышлять над странностями парижской жизни.
В начале зимы, на музыкальном вечере у маркизы де Брезе он заметил красоту и талант молодой артистки, которая восхитительно пела итальянские арии. Он справился о ней и узнал, что она была из почтенной семьи, жила на средства от своего таланта, искусством, и была вполне добродетельна. Этот феномен его заинтересовал и Дарки стал устраивать свою жизнь, распорядок дней таким образом, чтобы как можно чаще восхищаться этим талантом.
С тех пор Гастон не пропустил ни одного концерта из тех, где мадемуазель Берта Меркантур предоставляла возможность послушать свой восхитительный меццо-сопрано, и на некоторых из них, где можно было обсудить приглашённого артиста и пообщаться с ним, он смог побеседовать с девушкой и оценить её ум, грацию и прекрасные манеры.
Так было недалеко и до ухаживаний, а Дарки не был тем человеком, который останавливался на полпути на такой прекрасной дороге. На одном из таких концертов он хотел договориться о встрече с певицей, но согласие не было получено. Когда он снова увидел Берту на следующем концерте, она стала ему объяснять, почему считает правильным, что закрыла свою дверь перед богатым молодым человеком. Берта сделала это столь искренне, честно и, одновременно, весело, она так мило объясняла ему, что не хочет, чтобы он любил свои фантазии, а не реальность, что Дарки влюбился в неё абсолютно, и как ему казалось, бесповоротно.
Эта была вторая фаза отношений Гастона с мадемуазель Меркантур, которая, практически, датировала его окончательное охлаждение отношений с мадам д’Орсо, чутко заметившей это изменение в его поведении, но ошибавшейся в причине этого явления.
Впрочем, Гастон не решился с головой окунуться в эту новую страсть. Жизнь, которую он вёл до сих пор, ему больше не нравилась, но идея женитьбы на Берте Меркантур даже не закрадывалась в его голову. Перспектива брака по любви с певицей не могла, априори, вызвать у него никаких чувств, ни смеха, ни радости, потому что таких мыслей у него вообще, в силу его положения в обществе, возникнуть не могло.
Пока что он принимал во внимание только то, что порвал с Джулией, и оказался, следовательно, свободным от любых обязательств.
И эта непредвиденная встреча ему внезапно предоставила возможность длительной связи с мадемуазель Меркантур. Было ли в этом некое предзнаменование? Гастон, человек суеверный, как и все игроки, поверил в это и подумал, что было бы очень глупо не извлечь пользу из этого счастливого случая. Каких бы строгих правил Берта ни была, женщина почти никогда не может отказаться от того, чтобы снова увидеть человека, чью защиту она приняла в опасной ситуации, и эта прогулка вдвоём могла бы продвинуть Дарки достаточно далеко в эвентуальных интимных отношениях с осторожной артисткой.
Хотя, не столь уж осторожной, раз она рискнула выйти в Париж в такое неподобающее для девушки время, к тому же, без сопровождающего.
Эта мысль, на которую Гастон вначале не обратил своё внимание, несмотря на то, что она уже давно бродила где то в дальних частях его подсознания, вновь стала вертеться у него в голове. В принципе, всё происшедшее было достаточно странно и подозрительно.
Как гуляка и повеса, а его дядя выбрал бы определение и покрепче, Гастон не был чересчур рассержен тем, что у неприступной, как казалось до сих пор, Берты, оказалась слабость. Услуга, которую он ей только что оказал, давала ему преимущество в его усилиях по завоеванию её сердца.
