Целий Пет и Авл Гармодиан, устроившись с арфами рядом с одной из ниш, где стояла гигантская статуя обнаженного Юпитера, начали играть в унисон красивое вступление. Элий расположился рядом с ними, специально не приближаясь к столу, пока его не позовет император или кто-то из его гостей. Когда он запел, Валериан Гемелл и Клавдий Помпеян сразу обратили взоры в его сторону, выказывая Пертинаксу одобрение таким замечательным певцом. Флавия Тициана присела на мраморную скамью неподалеку от любовника и все время тихонько подпевала.
Однако музыканты успели исполнить только одну композицию, как раб сообщил о приходе смотрителя дворца Эклекта и его молодой жены Марции.
Пертинакс ждал Эклекта, у него был к нему серьезный разговор, Марции частично он тоже касался. Император распорядился принести еще форели, вина и салата. Прикинув, что беседа будет не очень приятной, а гостей необходимо успокоить, он велел принести также и сладкие пироги с ягодной начинкой.
Только лишь Эклект в дорогой шелковой одежде появился в дверях триклиния в сопровождении Марции, как раб сообщил о приходе вольноотпущенника Александра с женой Ливией.
Сажать вольноотпущенника, хоть и такого преданного, как Александр, рядом с другими гостями Пертинакс не стал. Он позвал его, чтобы дать ответственное поручение. Но так как император не хотел надолго оставлять гостей, он быстро переговорил с Флавией Тицианой, чтобы она встретила Александра и посвятила в суть дела. Вместе с императрицей навстречу вольноотпущеннику пошел и Элий, оставив музыкантов играть без его пения.
Ливия и Александр для приема у императора оделись в самые лучшие одежды, на руки надели браслеты, их переполняла гордость, что сегодня они будут сидеть за одним столом с августом. Впрочем, Ливия изначально сомневалась, что все пройдет так, как нарисовал в своем воображении ее муж. Александр планировал заранее сгустить краски по поводу происков Дидия Юлиана и даже приврать, лишь бы его слова выглядели весомо.
Когда раб ввел их в перистиль, где находился огромный фонтан, их встретил другой раб, который повел их дальше и сообщил, что у императора его старые друзья и вряд ли он примет своего вольноотпущенника. Вид этого разжиревшего раба, пахнущего духами, очень не понравился Александру. Голос раба был неприятный, в нем явно чувствовались нотки злобы. Дворцовые рабы и вольноотпущенники жили сытой, очень достойной жизнью и, если бы не ограничения в правах, никто бы не догадался, что эти люди неполноправные члены римского общества.
Лишь на пороге триклиния Александр и Ливия увидели вдалеке за столом императора и его гостей. Дальше их не пустила императрица. Флавия Тициана холодно улыбнулась Александру и его жене и позвала их в соседнее с триклинием помещение, где в центре стоял фонтан и обычно устраивались праздники и выступления музыкантов и комедиантов.
Элий, шедший за своей госпожой, так же холодно поприветствовал Александра. Они были мало знакомы, но Александр, горячо любивший жену, не разделял свободные нравы, царившие в доме Пертинакса, и потому сторонился певца.
Флавия Тициана указала гостям на скамью, окружающую фонтан, сама же села в принесенное Элием кресло напротив них.
– Мой муж, император, позвал вас сегодня, но не сможет принять. Он попросил меня поговорить с вами от своего имени.
– Мы рады служить августу! – смиренно, но с достоинством произнес Александр.
