Самоходов пощелкал пальцами. Пока он трепался, Шемякин решился окончательно:
– К сожалению, я не могу припомнить, кто в разговорах со мной выражал недовольство работой станции и прогнозировал ситуации, сходные с изложенными в статье.
– Значит, не хотите нам помочь, – вздохнул белобрысый. – Тогда хоть прокомментируйте вот эту запись…
Он включил крохотный диктофон с неожиданно сильным динамиком. Голос Баранкина заунывно, на весь кабинет, доложил: «Похожие заявления я неоднократно слышал от шефа, Шемякина Альберта Николаевича. Он так и говорил: скоро провалимся в тартарары, прямо к чертям на сковородку».
Шемякин развел руками:
– Что взять с Баранкина. Его мнемокарту, надеюсь, тоже посмотрели? Он иногда забывает, пардон, брюки застегнуть. Видите ли, есть такое понятие – аберрация памяти. Полагаю, что в случае с Баранкиным…
– А вот этого не надо! – выкрикнул вдруг подслеповатый заморыш с государственным орлом на лацкане строгого пиджака, чиновник по особым поручениям Твepcкoro губернатора. – Не надо вилять, господин Шемякин! Извините, господа, не мог сдержаться… Войдите в положение – в области паника, резко увеличился отток населения из северной части… Вне сомнения, как раз в связи с публикацией этой дурацкой статьи. Арсений Ларионович, губернатор, из вертолета не вылезает – в его-то возрасте и с больной печенью… А тут, понимаете, дурака валяют! Господин Шемякин просто издевается над комиссией. С бутылкой пришел!
– Иван Аристархович! – обратился Шемякин к академику. – Оградите меня от воплей и оскорблений! А то орла нацепил…
– Ну, друзья мои! – огорчился Самоходов. – Не надо резкостей. Давайте закругляться… Какие еще вопросы есть к господину Шемякину? Пожалуйста.
– Мне бы хотелось, – сказал белобрысый, – услышать от господина Шемякина три коротких и вразумительных ответа на три таких же коротких вопроса… Первый. Когда вы, господин Шемякин, в последний раз виделись с господином Панкеевым? Для членов комиссии даю справку: Иван Алексеевич Панкеев, руководитель радикального экологического движения, выслан из Москвы в Тверь три года назад за организацию кампании гражданского неповиновения. В ссылке продолжает свою руководящую деятельность. А теперь я жду ответа от вас, господин Шемякин.
– Панкеева видел года два назад, – тусклым голосом сказал Шемякин. – В Твери, случайно. Кто-то из общих знакомых представил… Больше не встречались.
– Хорошо. Второй вопрос. Где сейчас находятся документы общественной экспертизы, которые вы много лет хранили дома и к которым когда-то руку приложил не кто иной, как господин Панкеев?
– Сжег… – прикрыл глаза Шемякин. – Давно сжег.
– Ясненько. Ну-с, третий вопрос. Самый существенный. В какой мере вы участвовали в написании статьи?
Шемякин понимал, что надо немедленно протестовать. Пусть и не по существу вопросов. Главное – возмущенно и громко… Но не мог заговорить – какая-то равнодушная усталость накатила. Конечно же, не помогла никакая конспирация – вон они уже и до Панкеева добрались… Между прочим, члены комиссии после последнего вопроса белобрысого разом бросили изучать поверхность стола и посмотрели на Шемякина. Ему захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть холодных и враждебных лиц. Только с большим трудом он заставил себя криво улыбнуться:
– Решили на мне отыграться, господин член комиссии? Не знаю, какую структуру парламента вы представляете…
