Два молодых парня вскочили на телегу, брали у людей факелы и зажигали их от священного огня. На одного из них смотрела влюбленными глазами молодая, приятная девушка, немного похожая на Лукрецию Торнабуони.
– Это моя сестра Бьянка, – сказал Лоренцо Ярославу. – А на повозке её муж Гульельмо Пацци и его брат Франческо. Эх, не доверяю я им, завидуют они нам. Не хотел Бьянку за Гульельмо выдавать, но они любят друг друга. Ну да ладно, пусть живут счастливо. Пойдёмте за огнем, а потом в собор. На приеме я вас всех познакомлю.
Он вручил Карине и Ярославу два факела, которые принесли слуги, и дал один факел своей матери. После церемонии получения огня они все пошли в храм на вечернюю службу. Внутри уже было полно народу, и все держали факелы. Через цветные витражи собора красиво проникал вечерний свет, который казался каким-то божественным. Лоренцо с Лукрецией, Клариче, Кариной и Ярославом подошли поближе к алтарю и заняли самые почетные места.
Карина принялась любоваться цветными витражами храма, которых было больше 40, и на них были изображены самые разные сцены. Она помнила из экскурсии, что первые готические окна в области нефа были XIV века, а остальные в нефе, на фасаде и в области трибун – XV века. Особенно ей понравилось окно со сценой: «Коронация Богородицы». Оно было единственное, выполненное по рисунку Донателло. Остальные цветные витражи были сделаны по рисункам Лоренцо Гиберти, автора северных и восточных дверей крестильни, про которого она хорошо помнила. И художников Паоло Уччелло и Андреа дель Кастаньо, о которых Карина ничего не знала. Обо всем этом ей потихоньку рассказала Лукреция Торнабуони, пока они ждали службу. Наконец, священник начал читать мессу, и хор мальчиков время от времени что-то пел красивыми голосами.
«Хорошо, что храм каменный, пожара не будет», – думал Ярослав. Он хотел увидеть фреску купола, но, к его разочарованию, тот внутри был покрыт штукатуркой.
– Брунеллески хотел, чтобы купол мозаикой украсили. Но мы пока не решили, что делать, – сказал Лоренцо Медичи, увидев, что Ярослав с Кариной смотрят наверх. – Филиппо был великий инженер, никто не справился с проектом купола, только он. И подъемные машины тоже Брунеллески проектировал, чтобы поднимать наверх материалы, работников и еду. Он им даже не позволял спускаться вниз во время обеда. Филиппо на моего деда Козимо работал вместе с Донателло. Жаль, что умерли оба. Архитекторы еще есть, а вот скульпторов хороших не осталось, кроме Верроккьо. Хорошо, хоть живописцы тоже есть: Сандро Боттичелли, Доменико Гирландайо, Лоренцо ди Креди, Перуджино, Филиппино Липпи, сын Филиппо Липпи. Леонардо да Винчи тоже прекрасный художник, но вот заказы никогда вовремя не выполняет, – сокрушался Лоренцо.
«Ах, да, купол же Джорджио Вазари только в конце XVI века расписывал», – вспомнил Ярослав.
– Будет у вас хороший скульптор, я это чувствую, – успокоила Карина Лоренцо. – Лет через 10 только. Микеланджело Буонарроти его зовут, запомни это имя.
– Ты что, будущее предвидеть можешь? – удивленно спросил Лоренцо. – Есть у Лодовико Буонарроти сын по имени Микеланджело, так ему три года только. Неизвестно еще, что из него получится.
– Получится, ещё как, вот увидишь. Вспомни мои слова через 10 лет, открой школу скульптуры и возьми его туда учеником, – сказала Карина.
– Школа скульптуры – это хорошая идея, – задумчиво произнёс Лоренцо. – Но надо все хорошо обдумать. Остался у меня ученик Донателло, его зовут: Бертольдо ди Джованни. Хороший скульптор, но не гений. Вот он и может стать учителем молодых талантов, только их ещё надо будет найти. Но не сейчас, сегодня и завтра праздник. Давайте лучше мессу слушать, а то причастие скоро.
