– А может, я напрасно сюда прилетела? – криво усмехнулась та.
– Ну что ты такое говоришь? – Николай пристально глянул жене в глаза.
– А что мне говорить? Наслышалась о твоих похождениях. Полюбовницу твою видела. Променял, значит, меня на эту, подсобницу с кухни.
– Отговариваться не буду, что было, то было, – на секунду отвел взгляд в сторону Николай. – Прямо тебе скажу: нам, мужикам, без бабы туго. А тут, в пустыне, тем более. Какие тут развлечения? Стакан водки да баба свободная. И то, и другое кружит голову, да еще как.
– Важная причина для измены, – протянула Екатерина. – Как же теперь быть?
– Тебя и детей менять ни на кого не собирался и не собираюсь. Так и знай! А ты решай за себя сама. Твое право.
– А разве я что-то могу? Куда я с четырьмя?
– Прости, Катя! Ты приехала. Все будет нормально, обещаю тебе, – просительно взглянув на жену, убежденно сказал Николай.
– А как же Верка?
– Попрошу перевести ее на другую буровую или сами переедем.
Екатерина вздохнула. Она ужасно соскучилась по мужу: по его напористому голосу, мускулистым рукам, по его крепким губам, и уже давно простила его. Она ведь тоже не без греха. Только он об этом не знает.
– А дети где? – спросил Николай.
– Людка со мной, а меньших оставила в Кунграде, у одной женщины.
– Сделаем вот что: сейчас пообедаем, потом я отпрошусь у мастера с работы, и полетим в Кунград. Начальству надо доложить о вашем приезде да решить, как и где устроиться. Пошли!
В это время в дверях столовой показалась Людка.
– Папка! – радостно вскрикнула она и повисла на шее отца.
– Дочка! Как ты выросла! – обрадовался Николай. – Мать скоро догонишь. Ну, как долетела?
– Боялась, что вертолет упадет.
– Эх ты, трусиха! – погладил дочь по спине отец. – Есть хочешь?
– Я ела. А мама нет.
– Тогда ты здесь погуляй, а я мать накормлю. Скоро вертолет обратно полетит. Мы на нем отправимся в Кунград.
Екатерине ужасно не хотелось снова увидеть Верку. Но решила все-таки войти в столовую, чтобы показать разлучнице и другим жителям поселка, что она была и остается законной женой Николая и по-другому быть не может.
Отец с матерью исчезли в дверях пищеблока, а Людка пошла по улице. Она рассматривала землянки, и они ей казались невиданными чудовищами. По какой-то случайности эти звери пустыни выползли рядком из земли до половины туловища, да так и остались лежать под открытым небом, щетинясь тростниковыми чубами. Иногда они разевали рты-двери, чтобы впустить или выпустить людей из своей хищной утробы, а затем снова надолго замирали без каких-либо признаков жизни.
Сколько дочь Никитиных ни вертела головой, ни одного дерева, ни одного животного не увидела. Без воды невозможно, да и незачем здесь врастать корнями в землю сильным растениям и разводиться домашней живности: кто знает, надолго ли обосновались люди.
Горячий ветер так сушил кожу, что девочке вдруг захотелось окунуть руки в воду, плеснуть прохладной влагой себе в лицо.
«Вот бы перенести сюда тот арык, что протекал возле нашего дома в Риштане! – мечтательно подумала Людка. – Какая там вода! Холодная и чистая, все камушки на дне арыка видны. Она даже целебная!»
И тут Людка вспомнила, как однажды летом в Риштане мать отправила ее за готовой едой в столовую. Взяв бидончик, девчонка поспешила выполнить поручение. Идти было весело. Помахивая посудиной, она глазела по сторонам, тихонько мурлыкала песню. И вдруг бидон вылетел из рук и упал ей прямо на ноготь большого пальца правой ноги. И все бы ничего, только ночью Людка проснулась от нестерпимой боли: невыносимо болел ушибленный палец.
