На таких аномальных пучках у себя дома я обнаружила стул возле обеденного стола, кровати и место занятий ребёнка за уроками. Перестановка качественно улучшила аппетит, сон и внимательность.
В медицинских институтах Германии было предложено ввести обучение студентов биолокационному методу для диагностики и лечения людей. И хотя не все поддались науке, некоторая часть врачей эффективно использует данный метод для определения причин болезней и способов излечения [7].
Охватив самую разнообразную литературу, я поняла, что метод спасителен и поистине безграничен в возможностях. И взяв маятник в руки, начала кропотливо и упорно исправлять свой организм, открывая для себя новые возможности удивительного мира.
– Заходите, заходите!
Два здоровых парня-великана с обливающимися от пота лицами подтягивали большое рыжее пианино. Дверь квартиры была распахнута, окна последнего этажа улыбались августовской свежестью.
Аккуратно на ремнях груз втиснули в узкий дверной проём и протащили в комнату на нужное место. Возле стены с соседями.
С трудом найденный инструмент, пусть не гармонично, но вписался в домашнюю обстановку.
Итак, волшебный мир музыки теперь всегда рядом! Дочь поступила в музыкальную школу.
Нажимались клавиши, давились педальки, открывались крышки – ребёнок был в восторге. Я же, влажной от антисептика тряпочкой, вытирала каждый сантиметр старого инструмента, чужеродно стоявшего недалеко от моего удобного дивана.
Звуки из-под его клавиш раздавались то надрывные, то глухие, чересчур звонкие или рычащие басом. Пианино требовало настройки.
Предварительный просмотр со специалистом у продавца показал хорошие характеристики музыкального инструмента. Тогда же, радушный молодой хозяин, ожидая сестру в гости, рассказал, что в своё время бабушка купила его для внучки, и лет тридцать на нём уже никто не играл.
В старом потрёпанном паспорте фортепиано год выпуска значился – 1956.
Несколько дней подряд я спокойно привыкала к большому рыжему «шкафу», молчаливо стоящему в углу с ободранным шпоном на крышке. Его присутствие вызывало смутный дискомфорт, который я старалась подавить объяснением: «Вещь-то чужая. Нужно время».
«Чужая вещь» резко ожила после прикосновений к ней чутких пальцев настройщика. Она запела, заиграла, запереливалась чудесными оттенками музыки. Казалось, так долго прятанная сила, наконец, пробудилась и вырвалась на свободу, раскрыла всю мощь своего величия и наполненности.
С изменением обстановки в квартире, дочь попросила поставить её новую кроватку ближе к пианино. Засомневавшись, я всё же согласилась, но постелила себе напротив, рядом на диване, так, чтобы моя голова оказалась в полуметре от головы ребёнка.
В полуметре от её головы, позади кровати, находился и инструмент. Он стоял сурово и тихо. В непредсказуемом молчании.
В этот вечер Саша была капризна.
– Мне не нравятся эти звуки после настройки! – небрежно стукая по клавишам, говорила она.
– Я не хочу играть на нём!
Безобразно исполнив отрывок из детской песенки, она с шумом захлопнула крышку.
Наступила ночь. Все легли спать. И только я не находила себе покоя.
Погружаясь в сон, я вдруг резко вскидывалась с бешеным пульсом и невольно устремлялась к ребёнку, посмотреть, всё ли с ним в порядке.
Саша спала, повернувшись ко мне лицом. Черным пятном сзади стоял привезённый деревянный монумент.
Ночь прошла в тревоге и беспокойстве. И не имея возможности изменить своё состояние, я терялась в догадках, что со мной снова происходит.
