– Если считаешь, что тебе еще понадобится вино для храбрости, моя маленькая девственница, то я согласен прихватить в спальню это игристое. Довольна? А теперь пошли.
Чтобы я могла подняться по лестнице, Гансу пришлось обхватить меня за талию одной рукой и помогать передвигаться. Ну, да, именно так мы поднимались на второй этаж. Он нес бутылку и подпихивал вверх меня, а я как-то нескладно переступала ногами и за все цеплялась, и не только мысками туфель, а еще и юбками, и руки хватали перила, забыв потом отпустить. Все эти мои действия делали подъем затрудненным, но не невозможным. Догадывалась, имей карлик свободной вторую руку, в спальне мы оказались бы много быстрее. А вообще, я вспомнила, что где-то слышала про обычай, где молодожен должен невесту в дом и в спальню нести на руках. И тут же Гансу обо всем поведала. Ну, как получилось, конечно, ведь язык не желал слушаться. Он отчего-то заплетался. Как и ноги, и как юбки, и…в общем, похоже, я была чуточку пьяна.
– На кой черт я взял еще бутылку! – шипел мерзкий голос мужа мне на ухо во время нашего подъема на второй этаж. – А ты?.. Леди называется!.. И какой толк от тебя сейчас может быть?!
– Правильно!.. – легко соглашалась я с ним. Причем сразу по всем пунктам. Леди в себе…нет, меня в леди…в общем, как-то перестала чувствовать в себе аристократическую кровь. И вообще, все кружилось перед глазами, кружилось… – А можно уже прекратить это вращение?.. И…и мне как-то нехорошо!
– Что?! Тебе еще и таз теперь понадобился?..
Оказалось, что да. Понадобился. И муж при этом принялся нецензурно ругаться. А я совершенно неблагородно тот таз обнимать. Вот такое получилось начало первой брачной ночи. Правда, забегая вперед, скажу, что вторая получилась еще хуже. Но это было уже завтра. А пока мой желудок выворачивался в подставленную супругом емкость, Ганс дико бранился, а на пороге, о, я видела ее краем глаза, стояла та вредная служанка и злорадно ухмылялась. Дальше я распласталась, как была в одежде, по нашему брачному ложу. Причем лезла туда совершенно не грациозно, а как последняя полудохлая каракатица забиралась. Почему полудохлая? Слабость у меня сильная наблюдалась от перенесенных испытаний. Я упала на постель совсем без сил, а изверг-муж все теребил и теребил меня. Это были его попытки привести в чувства, или хотя бы стащить с меня платье. Но у него не получилось ни то, ни другое. И Ганс помянул дьявола в какой-то там очередной раз, махнул на меня рукой, оставил лежать поперек кровати, а сам ушел с той самой служанкой. О, я видела краем глаза, как довольна происходящим она была. Ну, и черт с ней! Вот на этой неблагородной мысли я и провалилась в сон.
А может, и не сон это был. Возможно, то мое состояние можно было назвать «забытьи». Ох, и скверное же это было…забытье! Забытьи, забытье, забытьи… Ох, с головой совсем было плохо. И очень мучила жажда! Нестерпимо! Я звала помощь, но никто не откликался. А на ту бутылку, что принес в спальню муж, без слез теперь глянуть не могла. Вот и задвинула ее подальше. За изголовье кровати спрятала. И как потом оказалось, она там до следующей ночи и простояла. Правильно, когда служанке уследить за чистотой и порядком в спальне, если у нее совсем другие заботы появились. Как оказалось, она взялась успокаивать и примирять с жизнью опечаленного неудавшеюся ночью молодожена. О чем на следующий день мне и поведала.
