Приключения лимитчика в столице 3. Часть вторая - страница 22

Выключил три конфорки. На оставшейся разогрел вчерашний суп. Или позавчерашний? Пинда (ззззз! зззззз!) её знает замысловатая сатисфакция! Мелко порезал капусты с редиской. Посолил. Заправил подсолнечным маслом. Салаты мне больше всего нравится есть с подсолнечным маслом. Особенно из помидор, огурцов, и этих.

Только начал есть как в дверь с чёрного хода кто то постучал.

Плять, пожрать не дадут!

Встал, не прожевав хлеб с салатом, откинул железный крючок. Вошла соседка с метлой. Поставила в угол. Потом ступу затащила. Я заметил она с одного бока треснула. В угол тоже. Опять, что ли, на шабаш ведьм летала? Так ещё не время. Шабаш то у них, если мне не изменяет память, у ведьм поздней осенью начинается.

«Чё у вас газ горит? Я пришёл нет никого. Пожара только не хватало!»

«Ой, забыла выключить!»

Села за стол прямо в этом ведьмином платье, в каком летает на метле, я его терпеть не могу, ему лет триста, где только надыбала, как ещё не истлело, но, говорит, волшебное, днём когда она в полёте её в нём никто не видит; ни время, ни моль не берёт, от него запах такой всегда идёт, словно его с мумии сняли из склепа. Ноги босые грязные.

«А ты откуда узнала, что кто то дома?»

«Я когда вынырнула из облаков, увидела как ты через двор шёл.»

Увидела на столе – тарелка с супом.

«Я такая голодная! Супу немного не осталось? Пару ложек!.. Жрать хочу что аж в носу зуд! А то я вчера ничего не приготовила.

«Осталось. Как раз в аккурат пара.»

«Налила супу. Села рядом. Ест. Даже руки не помыла. Сама в каких то перьях. На голове – свалка под Костомарино. Вчера в новостях показывали. Мэра хотят снимать, в городе бардак: грязь, дороги хуже некуда, одна пьянь, шиферный завод на грани банкротства, ЖКХ в плачевном состоянии, чиновники взяточники и, как работники никакие, в силовых структурах взятки и кумовство… Но не в куриных чтобы.

Я тоже ем стараясь не принюхиваться.

Не, она ничё герла. Такая непосредственная… Пизда с ней, что папа – цыганский барон. Беда современной городской женщины – хронический недотрах на протяжении всей жизни. Крыша то и едет! Истерия, полипсихоз, неврастения, нарушение менструального цикла, ожирение, преждевременная дряхлость, онемение конечностей, алкоголизм и т. д. Ещё и поэтесса!.. Поди хуёво! Лишь бы в быту чё-нить делала! Посуду помыла, суп сварила – можешь писать стихи сколько душе угодно! Бог, всё таки, когда слепил женщину из того, что было под рукой, в смысле из ребра Адама, наверное, создал её не для того, чтобы она писала стихи. И не сидела на кухне, шабила (курила) как паровоз, пизду гладила, глядя на пролетающие аэропланы, и мечтая – нет ли там какого еблана подходящего, в смысле принца, вон уже какой то хуила машет, улыбается, может возьмёт замуж? на второй заход на моторе пошёл!.. то есть не это у неё основное занятие! а импотенты в 19-м веке всё извратили, придумали феминисток, точнее суфражисток, те и взялись за дело! вот плоды их деятельности в первые десятилетия миллениума – резко просела вылупляемость киндер-сюрпризов в российской федерации! наши, дураки, всю хуйню готовы перенимать в первую очередь! по сути феминизм, чайлдфри – это бунт белой женщины против Бога, направленный на его копию – гамадрила прямоходящего, пузато-лысого, члено-нестоячего, обжоро-пивососного, пердяще-сопящего, потливо-вонючего. Бабы очнулись от морока – да ну в пизду, сёстры, обслуживать это потное, вонючее, агрессивное уёбище! Которое в женской секс-неваляшке понимает как свинья в апельсинах! Мы и сами с усами! Тем более после такого жёсткого обращения с женщиной, когда появились фабрики в 19-м веке! Да-а-а, бабы! Жестоко вас развели с принцами! «Они войдут и разбредутся, навалят на спину хуйни, и в москоу-сити засмеются, как мы убогих провели…!» (слегка деформировал стихотворение Александра Блока.) Если ещё и спиногрыз есть, то и ему надо сопли вытереть, подгузник сменить, манной кашки сварить: кушай сынок, мама с папой тебя любят! Мама у тебя молодец, поэму написала, может напечатают в «Юности». Что такое «Юность», сынок? Это такой литературный журнал, где печатают всякую хрень… то есть стихи, повести, рассказы преимущественно бездарных и посредственных авторов. Талантливые редко попадаются… даже очень, осмелюсь высказать мысль – редко! Вот может маму напечатают? Дядя Коля сказал, что поэма у меня получается – вещь! Что у меня есть талант… Кто такой дядя Коля? А на прошлой неделе мужчина приходил грузный с животом, с залысинами, маститый критик… Пока ты спал в кроватке он начал маму лапать за тити и писю. Мама прям вся сразу остолбенела от такой непосредственной критики поэмы и, не зная как поступить: дать по рылу дяде Коле, или дать ситуации развиваться дальше, только судорожно сжала ляжки. Дядя Коля ковырнул пальцем в мякоти три раза, запыхтел как бабуин влезший на самку гамадрила, начал брюки расстёгивать, чтобы уж реально вставить абрека, но у него ничего не получилось! Импотентом оказался! Ладно, я потерплю, обещал поговорить с нужным человеком в редакции, может напечатают. На папку всё равно надежды мало! Когда папа придёт? А кто его знает? Может сегодня вообще не придёт! Опять у этой профурсетки зависнет! Ну ладно, не плачь, не плачь, вот игрушка поиграй пока, а маме надо поэму дописать! Такие, примерно, диалоги с ребёнком будут у поэтессы, если она его родит. А папа, будущий искусствовед на полшишки, не сделает съёб к другой поэтессе… или актрисе… на худой конец к художнице…