– Получай, Чернавка, аванс! Учти, обжегся, пока тащил.
– Ребята, а мне кусочек можно? – уронил слюну Маклеод.
– Бери, друг! – сказала Чернавка. – Мне трех кусков хватит, пять ваши.
Григорий великодушно отказался от своей доли, и пес в мгновение ока проглотил пять кусков и уставился на ворону, рвущую крепким клювом ароматное мясо.
– Маклеод, не сглазь! – засмеялся кот.
– Ладно, бери еще один, – разрешила ворона. – Мне двух кусков хватит.
Каково же было удивление Аарно Какконена, когда он, вернувшись к мангалу, обнаружил пропажу одного шампура! Потрясенный бедняга обшарил весь двор и даже оглядел со всех сторон близстоящую сосну, точно шашлык мог сам вознестись на нее. В тот же день он рассказал об этом чуде всем знакомым. Вечером Калле, случайно встретив Петра возле помойки, поведал ему о том, что Аарно Какконен стал готовить шашлык (из петуха!), и тот, не успев дожариться, взвился с мангала прямо в небо!
После того, как Маклеод славно поужинал, он повел Григория к себе показать свой двор. На старости лет пес предпочитал спать в доме, в тепле, но Зинаида так громко храпела, что он долго не мог уснуть, а если и засыпал, то ему снились жуткие монстры, от которых он никак не мог убежать или спрятаться. В конце концов, пес нашел себе уголок на террасе под столом, притащил туда старую куртку Дениса и стал на ней спать.
Григорию понравилась лежанка приятеля.
– Не дурно! Не дурно! – похвалил он. – Свежий воздух, звезды! Романтика!
Тут он вспомнил, что вчера в телевизоре услышал свою песню «Мурка, ты мой Мурёночек»!
– Ты представляешь, – воскликнул кот, – поют «Мурка, ты мой Мурёночек», а автора слов и музыки не называют! Это же моя песня! Я ее посвятил одной из моих невест. Помню, пел ей: «Мурка, ты мой Муреночек!», а она мне: «Гриша, ты мой котёночек!» Надо же, спели, а меня не назвали! Плагиат!
– Ты письмо напиши на ТВ, – посоветовал, зевнув, пес. – Пусть извинятся и сосисок пришлют, молочных.
– Пришлют они, ага! Сами слопают! Видел бы ты, сколько они в телеке еды готовят. Сготовят и тут же едят! С утра до вечера!
– Может, их на убой откармливают?
– Не думаю. Кто их есть станет?
В шесть утра поселок еще спал. Рано встают лишь по нужде. Но Юстас уже бодрствовал и, стоя на садовой скамейке, каждые три минуты громко и протяжно возвещал миру о приходе нового дня. Красуясь и горланя на открытом месте, да еще при отсутствии людей, петух сильно рисковал, подзабыв о том, что самый ранний петух – первая добыча ястреба. Но на этот раз пронесло – ястреб кружил в небе вдали от поселка. Зато прилетела Чернавка. Каркнув, что у нее есть новость, ворона сорвалась, полетела к Маклеоду и оглоушила пса известием, что Инту Мартонен с дочкой только что выехал из дома и едет за Юстасом.
– Откуда знаешь? – откашлялся пес. – Постой, промочу горло.
– Знаю, – ответила ворона. – Не твое дело, откуда. Будешь знать – скоро состаришься.
– Да уж куда стариться, – буркнул Маклеод. – Мосол уже не могу разгрызть.
– Надо отвести тебя к родне. К Ворону. С ним я, правда, в контрах, но он омолаживает. Особенно дур ворон!
– Омоложусь еще. Юстаса надо предупредить!
Петуха застали всё в той же позе и с той же песней.
– Юстас, хватит глотку драть! Хватай семью и тикай отсюда, Мартонен едет!
Потеряв от известия голос, петух с трудом выдавил из себя:
– Кто сказал?
– Я говорю! – Чернавка с возмущением посмотрела на тупицу. – Кто сказал?!
