Петр с недоверием отнесся к этой истории, поскольку Калле и без градуса сочинял иногда такое, чего отродясь не было даже на экваторе. Ну да небольшая ложь лишь украшает беседу.
– И где он теперь, Денис?
– Тут несколько передач прошло. В Америке даже показывали. Денису оттуда письмо пришло, из собачьей клиники доктора Мопса, звали к себе, обещали вывести шерсть и вернуть человеческий облик. Оплатили всё – и проезд, и проживание, и лечение! Профессор Мопс снял фильм, книгу издал с фото Дениса до и после. Я видел. Классные фотки!
– И где сейчас Денис?
– У вас, в Железноводске. Лекарствами сбил себе кислотно-щелочной баланс, теперь восстанавливает.
– Надо Ирине рассказать. А вот и она!
К дому подкатила машина. Петр с девочками перетаскал пакеты, а Ирина прошлась по двору. Заметив уснувшего Калле, она позвала мужа:
– Петь, а чего это Калле спит?
– Спит, – подтвердил Петр. – Столько ужасов рассказал о проблемах, которые куры могут принести.
– Я вижу. Я хорошо вижу, как вы решали эти проблемы!
– Да ладно тебе! Я серьезно…
– Ну тебя! Какие проблемы от кур? – Она приблизилась к кусту, под которым копались куры. Петух на нее не отреагировал. Ирина подошла к нему и погладила по спине. Юстас дернулся, остро взглянул на новую хозяйку, но агрессии не проявил.
– Молодец, Цербер ты наш!
– В греческой мифологии Цербер – порождение Тифона и Ехидны, – уточнил Петр. – Он трёхголовый, как наш Змей Горыныч. Прежде чем в лапшу его класть, три башки надо срубить, но лапша всё равно отравленная будет, у него слюна ядовитая.
В детстве Петр запоем прочитал пятнадцать раз кряду «Мифы и легенды Древней Греции» Н. А. Куна и с тех пор по всякому поводу делал экскурсы в культуру Эллады, что не совсем нравилось Ирине.
– А то еще есть совсем жуткие создания – сторукие гекатонхейры…
– Фу! Гадость какая! Вечно ты со своими древними греками! Где они? Где ты их увидел? – Ирина широко повела перед собой рукой.
Греков и впрямь нигде не было. Зато с пригорка, с которого устремлялись высоко ввысь тонкие березы, спускалась Зина Волочаева. Зинаида была, конечно, не сторукой, но вполне гекатонхейрой, так как ей и двух рук хватало, чтобы присвоить что-нибудь чужое. (Она работала продавщицей в овощном отделе универсама). Точь-в-точь Чернавка, только в человеческом обличии. В Финляндии Зине стоило огромных усилий держать себя в руках, чтобы не брать то, что плохо лежит. А тут всё плохо лежало. Лодки, велосипеды, двигатели, машины, дрели, садовый инвентарь, строительные материалы лежали и стояли там, где их оставили только что или год назад, без цепей и замков; дома, гаражи и сараи редко запирались на ключ, а если и запирались, то все в округе знали, где он лежит. Хотя, по мнению финнов тут плохо лежали лишь пустые банки из-под пива, обертки от мороженого и окурки, которые бросали под ноги новоселы из России.
– Маклеода не видели? – спросила Зинаида.
– Да вон он, на берегу, – указал Петр. – С нашим котом подружился.
– Круто! – сказала Зинаида. – Слышь, Петь, пивка нет? Что-то горло пересохло.
«Права финская поговорка: «Мужчина без жены – что сарай без крыши», – подумала Ирина. – А жена без мужа – что крыша над Парижем».
