Прикоснувшись к войне. Работа поискового отряда «Рифей» г. Магнитогорск - страница 3
Когда окончательно рассвело, мы погрузились в машину и поехали в лес, еще километров 50 от Старой Руссы. В машине было холодно и пыльно. На проселочной дороге меня бросало из стороны в сторону, я постоянно стукалась спиной о жесткую спинку лавки. Странно было осознавать, что едешь неведомо куда и не знаешь, что увидишь в конце пути. Когда грузовик остановился, то я увидела берег речки, заросший кустарником, поле и забор ближайшего деревенского дома. Лагерь мы поставили на окраине деревни Омычкино, на берегу ручья, притока реки Ловать. С нами расположился и местный отряд из Старой Руссы. Их было много, почти 20 человек, все школьники. Мы сразу подружились с нашими проводниками, ребятами постарше. Виделись потом каждую весну много лет подряд, пока мы не сменили район поиска, а ребята не ушли в армию, потом обзавелись семьями, работой. Выезжать на Вахту могли редко, и то на выходные.
Мои первые дни на Вахте – это большая усталость от ходьбы пешком по пересеченной местности. Первые два дня мы ходили на разведку, но ничего найти не удавалось. Было очень жарко и душно в лесу, весна была в разгаре и непривычно для нас, жителей Урала, теплой. Днем в апреле 1993 г. было выше 20 градусов тепла.
Вечера были теплые, мы сидели у костра на берегу речки, играли на гитаре, пели песни Виктора Цоя, Высоцкого. Юлия Трифонова и Рамиль Ишматов были звездами нашего отряда каждый вечер. Я эти песни помню наизусть до сих пор. Военные песни пели без гитары, аккомпанементом служил треск костра и тихий плеск воды у берега реки. Было просто представить, что во время войны, в моменты тишины, солдаты могли вот так спокойно отдохнуть у костра. До следующего боя.
Решили сменить направление поиска и пошли на третий день в другой район леса. Появилось разнообразие – мы шли не просто по лесу, а через болото, больше 3 км. Это было настоящее болото, когда наступив мимо кочки, можно было оказаться по пояс в апрельской холодной воде. Или попав в глубокую грязь, вытащить ногу без сапога. Хорошо хоть не было страшных трясин, которые могли утащить тебя на дно, как в фильме «А зори здесь тихие». Конечно, мы были не готовы к такому длительному и трудному переходу, поэтому придя на место работы, уже чувствовали себя уставшим, как после долгого рабочего дня. Сказывалось отсутствие привычки ходить пешком, все-таки городские жители.
Почему я оказалась здесь? Как так случилось, что это стало поворотным моментом в моей судьбе? Это не случайность, я думаю. Просто это еще раз доказывает, что люди и их щедрость – главный двигатель в жизни. Юля Адаева, отдельное тебе спасибо, что ты рассказала мне о Вахте, что есть возможность поехать и узнать что-то новое для себя. Это не были пафосные слова или чувство долга. Это было сказано просто – умеете копать, тогда вы нам подходите. Понимала ли я тогда, что я увижу и что предстоит делать? Нет, конечно. Совсем не представляла.
То, что пришлось увидеть в тот день на Вахте, потрясло меня до глубины души. Поляна, усеянная человеческими останками, видными из-под дерна. Каски, ржавые гранаты и патроны. Эта картина – последствие кровопролитного боя за эту часть родной земли. Подснежники, свежая, молодая трава. Птицы поют. Мирно шумит ветер. Похоронить солдат было некому или некогда. Поэтому солдаты лежали так, как застала их смерть. С раскинутыми руками, навзничь или глазницами вниз. За 50 с лишним лет на останки падала листва, пробивалась каждый год молодая трава, получился дерн высотой 20 см. Но так как почва болотистая, то земля под останками солдат постепенно вымылась, дерн опускался, и обнажились останки. На поверхности их высушил ветер и солнце, и они начали белеть среди серой прошлогодней травы и весенних подснежников. Но пугает даже не это. А то, что останки лежат сплошным слоем так близко, что боишься наступить на них. И землю при раскопках непонятно в какую сторону выкидывать, можно засыпать рядом лежащего солдата.