В ответ перепуганный художник принёс своей госпоже самые смиренные извинения.
Что же касается Андреа Мантеньи, вернувшегося из Рима в сентябре 1491 года, то весь следующий год тот посвятил росписям в апартаментах маркиза, решившего по примеру жены благоустроить собственные помещения. Указом от февраля 1492 года Франческо пожаловал художнику участок земли «в награду за замечательные работы, написанные им ранее в часовне и зале нашего замка, и за изображение триумфов Цезаря, которые он теперь создаёт для нас и которые, кажется, почти живут и дышат». К концу годы «триумфы» были окончательно завершены, и Андреа, наконец, смог выполнить поручение Изабеллы. Это был её собственный портрет, который она хотела отправить Изабелле дель Бальцо, дочери младшей сестры Франческо Гонзага, которая, по-видимому, была одной из её близких подруг. Но когда две недели спустя портрет был закончен, он не удовлетворил Изабеллу.
– Мы очень раздосадованы, – пишет она 20 апреля подруге, – что не можем отправить Вам наш портрет, потому что художник сделал его так плохо, что он нисколько не похож на нас. Но мы послали за иностранным художником, у которого репутация превосходного портретиста, и как только картина будет готова, мы отправим её Вашему Высочеству.
Иностранным мастером был Джованни Санти, отец Рафаэля, которого, очевидно, рекомендовала Изабелле её золовка, герцогиня Урбино. Елизавета отправила его без промедления, и тем летом он провёл некоторое время в Мантуе, создавая серию семейных портретов – вероятно, для украшения какой-нибудь виллы Гонзага – и заодно начал писать портрет Изабеллы. К несчастью, прежде чем работа была закончена, он заболел лихорадкой и был вынужден вернуться домой. Прошло несколько месяцев, прежде чем Изабелла смогла сообщить своей подруге, что портрет готов и будет отправлен ей прямо из Урбино. Изабелла дель Бальцо, к которой маркиза была так нежно привязана, стала второй женой её дяди Федерико, последнего короля из дома Арагона, который когда-то хотел жениться на собственной племяннице. После того как этот монарх умер во Франции, его вдова вернулась в Италию со своими дочерями и закончила свои дни в Ферраре при дворе Альфонсо, брата Изабеллы.
В начале декабря 1491 года маркиз Мантуи, не поставив в известность ни жену, всё ещё находившуюся в Ферраре, ни её родственников, неожиданно прибыл в Милан, где провёл неделю в замке Сфорца с герцогом и герцогиней Бари. Вряд ли те обрадовались компании солдафона с грубыми манерами, каковым являлся Франческо II, тем не менее, маркиз встретил у них тёплый приём.
– Я очень доволен оказанными мне почестями и вниманием, – сообщил он Изабелле.
Со своей стороны, скрыв обиду, та заявила:
– Я была рада услышать о том гостеприимстве, которое оказали Вам при миланском дворе, и Ваши письма доставили мне столько удовольствия, как если бы я поехала с Вами.
Показав Франческо все сокровища замка, Моро отправил его домой, нагруженного подарками. И даже пообещал прислать в Мантую пару молодых львов, которых доставляли в его зверинец из Африки. (В благодарность маркиз отправил к нему своего певца Нарциссо, чей голос доставил Лодовико, если верить его письму, ни с чем не сравнимое удовольствие). Впрочем, Изабелла сама была не прочь поживиться за счёт своих богатых родственников.
За короткое время Моро удалось покорить сердце Беатриче своей щедростью и терпением настолько, что уже через три месяца после свадьбы она написала своему отцу:
