Принц из-за моря - страница 16

– Монашка какая-то помогла, – вновь отхлебнул из кубка Добрята. Вино было на редкость крепким, но вкусным и сладким. Он еще не пил такого.

– Настоятельница монастыря святой Радегунды? – словно невзначай спросил его патрикий.

– Не знаю я, какой там был монастырь, – пожал парень могучими плечами. – Это в Арелате было. Помню только, что тетка эта покойную королеву Фредегонду костерила почем зря. Прислужницей Сатаны ее называла и еще по-всякому. Это она нас морем отправила. Мы в Равенне сошли с корабля, потом двинулись через горы, а потом прибились к вендам и в лесах долго жили, пока дядька Витоальд не помер. Он на охоте сильно простудился, а как кровью харкать начал, договорился с ханом Онуром. Дядька золота ему дал, а тот меня назвал своим сыном от наложницы. У хана свои сыновья на войне погибли, а меня сыном ему за честь было назвать. Род мой великий, патрикий, не чета его роду. Дядька Витоальд тогда еще говорил, что хоть у диких авар, но я все равно королем стану.

– А можно задать нескромный вопрос, король? – спросил вдруг патрикий. – Я позабыл за давностью лет имя вашей почтенной матери. Кажется, ее звали Эрменберга?

– Какая еще, к демонам, Эрменберга? – изумился Добрята. – При чем тут эта испанская корова? Да отец с ней даже спать не стал! Подержал немного во дворце, приданое отнял и выгнал взашей. Так мне дядька Витоальд рассказывал. А вот мою мать он любил! Понял? Она ему четырех крепких сыновей родила. Минна ее звали. Она целыми ночами ревела, когда отец хотел взять за себя эту готскую суку! Та – королевская дочь, а моя мать – наложница простая. Обидно ей было! Бабка не разрешала отцу жен брать, все боялась, что они, как тетка Билихильда[13], ее слушаться не станут. Дура старая, все мало ей власти было! Я, если честно, дядюшку Хлотаря очень даже понимаю. Кому охота бабе подчиняться.

– Спасибо, король Хильдеберт, за то, что уделили мне время, – расплылся в улыбке патрикий. – Я счастлив был познакомиться с вами. Скажите, а не хотите ли вы вернуться домой?

– Куда-а??? В кочевье? – Добрята даже поперхнулся, залив темно-багровыми каплями вина дорогущий ковер. – Да ни за то! Мне и тут нравится. Тут такие бабы, просто ух! Хотя… Кому я это рассказываю! Тебе, патрикий, это точно без надобности.

– Нет, не в кочевье, король, – терпеливо сказал Александр, который слегка поморщился, видя урон, нанесенный бесценному ковру. – В столицу Бургундии, в Шалон–на-Соне. Ваш истинный дом там.

– Нашел дурака, – фыркнул Добрята, снова прикладываясь к кубку. – Да дядюшка Хлотарь меня на собственных кишках повесит. – Или как бабку, конями на куски порвет. Нет! Не поеду я туда, и не проси!

– А если у вас самого будет возможность повесить короля Хлотаря на собственных кишках? Тогда поедете? – сощурил глаза патрикий, а его лицо стало непривычно жестким, разом потеряв ту мерзкую слащавую улыбку, которая с самого начала разговора так бесила Добряту.

– Тогда я туда по морю пешком пойду! – Добрята буквально выплюнул свой ответ, а его свирепый взгляд убийцы продрал евнуха до костей. – Я ему всё припомню! И как он моих братьев зарезал. И то, что мать моя без следа сгинула. Так купцы мне сказали. И как я от страха трясся, когда зимой голодные волки нашу избу окружали и выли всю ночь. И как я потом жареную волчатину с толчеными желудями жрал. И то, что дядька Витоальд у меня на руках помер. Он простыл, когда в лютый мороз силки проверял. Заботился, чтобы я с голоду не подох. Я дядюшку казнить не буду, патрикий. Я у него каждый день по куску мяса отрезать стану. Сам, вот этим вот ножом! Отрежу кусок и прижгу каленым железом. Отрежу и прижгу… Он у меня год подыхать будет, старая сволочь! А потом выблядки его умрут, один за другим. Я долго их мучениям радоваться буду. Говори, патрикий, как мне в Галлию попасть?