Вскоре вокруг Джеммы уже порхали продавщицы. Ей подобрали несколько платьев и шляпок, комплекты белья и удобные туфельки, и в примерочной, ощущая прикосновение дорогих тканей к коже, Джемма вдруг подумала: я никогда не буду прежней. Я могу нарядиться, как принцесса – но это не сделает меня свободной.
Бриллиантовое яблоко, знак ее рабства, словно подмигнуло с запястья: все верно, голубушка. И будь благодарна своему хозяину, что он надел на тебя серебро и драгоценные камни, а не ржавые цепи.
Выйдя из магазина уже в новой одежде, Джемма отправила посыльного с покупками в дом Дэвина и решила, что чашка кофе с пирожным – как раз то, что нужно, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Мама не разрешала Джемме налегать на сладкое, но раз в неделю можно было позволить себе пирожное с ягодами и трехслойным шоколадом, для хорошего настроения. И какой же это был праздник!
Погрузившись в воспоминания о матери, Джемма практически влетела в пышную компанию. Ее сразу же окатило смехом, запахом духов, веселыми голосами – опомнившись, Джемма увидела, что ее специально окружили так, чтобы она не смогла уйти.
- Джемма, дорогая!
- Ах, Джемма!
Клер Мюлин, Диана Хольцбрунн, Ника ван Ауфзен – все ее подруги из прошлой жизни. Когда-то они вместе проводили время в парке, читали, мечтали о кавалерах, даже гадали потихоньку. Сейчас Джемма видела, что от их былой дружбы не осталось и следа. Бывшие подруги видели в ней лишь неудачницу, над которой стоит поглумиться, как следует – не отказывать же себе в удовольствии засадить рабыне несколько шпилек!
Хуже всего было то, что компанию девушкам составлял Алекс Абигаль, несостоявшийся жених Джеммы. Сейчас он смотрел свысока, и в его взгляде, в котором раньше была любовь и нежность, теперь плескалось искреннее презрение. «И эта девка чуть было не стала моей женой!» - почти кричал он.
- Мы так волновались за тебя! – воскликнула Клер. – Отец вчера видел тебя на аукционе. Две тысячи крон, подумать только!
- Небывалая щедрость! – поддакнула Ника. Ее голубые глазки так и горели от нетерпения и того возбуждения, которое обычно охватывало ее, когда их компания играла в карты. – Ты уже отработала ее, да?
Стайка компаньонок, которая держалась чуть в стороне от господ, подобострастно захихикала. «Началось», - подумала Джемма. Она не сможет выйти за ворота, не наткнувшись на того, что захочет бросить в нее комок грязи.
Принцу-Вороне никто не осмелится и слова сказать. Ему будут улыбаться, кланяться и радоваться, если он поклонится в ответ.
Джемму будут старательно втаптывать в пыль.
- Да, Джемма, расскажи! – Диана практически приплясывала от нетерпения. – Как оно было? Как он тебя оприходовал? Не стесняйся, мы же подруги!
Джемма отстраненно подумала, что будь она просто фавориткой или любовницей Принца-Вороны, ей никто и слова не сказал бы. Но теперь она была всего лишь рабыней – а рабыня обязана выслушивать господ и улыбаться. И не сметь ни дерзить, ни перечить, ни защищаться.
Дружба? Сочувствие? Джемме стало смешно и горько.
Ее защитил браслет. Задавая свои мерзкие вопросы, Диана схватила Джемму за руку, словно пыталась не позволить ей удрать, и улицу вдруг залило каким-то мертвенным голубым светом. В следующий миг девушек, Алекса и компаньонок отшвырнуло от Джеммы так, что они прокатились по тротуару и замерли на мостовой, как тюки тряпья.
На мгновение Джемма испугалась, что они переломали все кости. Платье Ники задралось, открыв нижние юбки. Модный сюртук Алекса богато украсила грязная плюха. Компаньонки со стонами поднимались с мостовой, потирая ушибленные зады и бока и пытаясь понять, что же произошло. Мальчишка-письмоноша увидел лежащих людей и замер с разинутым от удивления ртом.
