Мигель словно возник из ниоткуда, словно это было первое его дело. Очень странно, учитывая его… таланты. Хотя, возможно, он приехал из стран третьего мира, где вообще никакого учета металюдей не ведется, и приехал, скорее всего, нелегально.
А это значит, что концов не найти.
Проще найти самого Мигеля и спросить у него, откуда он такой красивый нарисовался.
– А у нас есть доступ к материалам по остальным убийствам? – спросила я. – Кроме Дерека, Эдгара и Джо?
– Нет, они случились вне нашей юрисдикции, – сказал Кларк. – Но я могу поспрашивать у своих знакомых в других участках, возможно, ТАКС забрало себе не все.
– Было бы отлично, – сказала я.
– Я сделаю, но это дорога, ведущая в никуда, – сказал Кларк. – Если Мигеля можно вычислить по следам, которые он мог составить на местах преступления, ТАКС сделает это куда быстрее и проще, чем мы. Ресурсы у нас все-таки несопоставимые. По сути, они уже должны были его вычислить, и если этого до сих пор не произошло, то…
А этого не произошло, иначе бы они не занимались ловлей на живца. Чем же этот парень их так заинтересовал?
Они нашли первоисточник и знают, какое у этого сюжета может быть продолжение? А какое там вообще может быть продолжение? Если это криминальный триллер с социальным налетом и разочаровывающим финалом, то худшее, что может произойти, это Мигель перебьет всех людей по списку и свалит в туман неизвестности, и никто никогда не узнает, кем он был и зачем это делал. Просто вот такая история без начала и конца.
Но таких историй, на самом-то деле, тоже десятки тысяч, и вряд ли ТАКС занимается каждой из них с такой же скрупулезностью.
Скорее, вообще не занимается, потому что масштабы не те.
Значит, это все из-за меня? Потому что я Цензор? Или потому что я – что-то большее?
Темная история, в общем.
Темная история, смутные времена.
Такие дела.
* * *
Агент Джонсон вернулся из отдела кадров только через полтора часа, и выглядел он гораздо хуже, чем до похода.
Рубашка выбилась из-под ремня, узел на галстуке ослаблен, сам галстук куда-то съехал, из одного кармана пиджака торчат неизменные темные очки сотрудника ТАКС, из другого – целая кипа бумаг, часть из которых уже помята.
– Уф, – сказал он, вытирая выступивший на лбу пот. – Если это стандартная процедура приема на работу, я понимаю, почему в полиции вечно не хватает людей.
– Нет, что ты, – сказала я. – Это была ускоренная процедура, и тебе еще повезло. Стандартная занимает не меньше недели, а тебя даже по полосе препятствий не гоняли и зачет по стрельбе не просили сдать.
– Я отлично стреляю, – сказал агент Джонсон.
– Не сомневаюсь.
Кларк к этому времени уже свалил, сказав, что ему надо проверить пару теорий. Распространяться о них он не стал, а я не спросила. В кабинете наверняка установлен десяток-другой жучков, а ТАКС совершенно необязательно знать, чем мы тут занимаемся.
– И чем мы займемся теперь, сержант?
– Боб, – сказала я. – Если мы собираемся изображать влюбленную парочку, тебе не стоит обращаться ко мне по званию.
– Может быть, это тебя как раз и заводит, – ухмыльнулся он.
– Мы здесь вдвоем, – заметила я. – Тут влюбленную парочку изображать не перед кем.
– Извини, Боб, – сказал он. – Тренируюсь, пытаюсь вжиться в роль.
– Я поняла, – сказала я. – А тебя как-нибудь зовут, агент Джонсон? Или мне придумать имя самой?
– Меня зовут Ленни, – сказал он.
– Это сокращение от Леонард? – уточнила я.
