Сто-о-оп! Я знаю, что забота – это комплекс действий, осуществляемый по отношению к какому-либо существу или предмету, нацеленные на его благополучие. Важно, что в любом случае заботящийся выполняет действия, необходимые получателю заботы. Но каким образом мне необходимо уничтожение? Очень запутано. Я знаю, забота способна ослеплять. Может, это про ответственность? По определению это специфическая для зрелой личности форма саморегуляции и самодетерминации, выражающаяся в осознании себя как причины совершаемых поступков. Это готовность выступать причиной изменений или противодействия изменениям в рамках этических норм на благо себя и окружающих. Опять приходим туда же. Где оно, мое благо? Я же – окружающий! Почему у моих родителей забота и ответственность сводятся к экзекуции предмета?
А что, если предмет, т. е. Я, все же урод? Генетика – процесс необратимый. Уговорам и утешениям не поддается. Что заложено, то и положено. Что скрывает мой генный код? На конце моего тела-трубки уже не три пузырька, а пять. К мозговым добавляются выпученные хрусталики моих формирующихся глазок. Это если генетика правильная. А если нет? А если дополнительные головы растут? И ничего не поделать. И не увидеть даже, пока не дозреет. А-а-а! У меня синдром Эдвардса, Тернера, Патау. Все сразу. В одном несчастном яйце. Это Я – человек-бублик, у которого шейный отдел позвоночника прирос к поясничному. Я поджимаю под себя сросшиеся хвостом ножки и подсовываю под них четырехпалые ладони. Спрятаться некуда. Я – в середине брезгливо любопытствующей толпы. Меня не хотят родители. Никто не хочет. Я само себя не хочу.
* * *
Мне четыре недели. Мой организм в самом разгаре эмбриональной стадии формирования, однако выгляжу я как головастик. Уже не рыба, но еще не человек. До почетного титула плода мне еще пять недель. Закладывается основа скелетной, мышечной, кровеносной, пищеварительной, эндокринной, нервной и дыхательной систем. Появляются печень, поджелудочная железа и легкие. В области желудка образуется первая петля кишечника. По мне циркулирует кровь. Обратная сторона моего скоропалительного роста – исключительная уязвимость с высокими показателями заболеваемости и смертности. Статистика еще более омрачается грозящим мне убийством из гипертрофированного чувства заботы и ответственности моих родителей!
Начало пятой недели из отведенных мне на преобразование в человека. Вся семья в панике. Мы боимся, что Я – генный мутант. Диагноз усложняется возрастом моих родителей, которым за сорок, и моим внешним видом зародыша амфибии, о котором родителям, к счастью, еще, видимо, не известно. Я испытало боль, но хочу, жажду наслаждения. Мы совершаем неустанные попытки определить мое будущее. Родители оперируют разрозненными фактами и сознательными надстройками, а Я – человеческой физиологией и генной инженерией. Они теряются в догадках и размышлениях, Я работаю, развиваясь изо всех зародышевых сил. Глядишь, и вырасту, пока они сомневаются. Обрету внешность, которую не стыдно показать. Посмотрят на меня, и не поднимется рука.
Я подчищаю зачатки внешнего облика, а мама – гардероб. Она стоит перед выбором. Уже восемь часов стоит. Ее покидают силы, а выбор все еще здесь. Он бесконечен и безжалостен. Он требует сосредоточения и полной отдачи жизненных сил. Я привыкаю к тому, что мама выражает мысли гипертрофированно и символически. Я знаю, что выбор – это разрешение неопределенности в условиях множественности альтернатив. Разнообразие возможностей возникает либо случайно, из-за неоднозначности и неопределенности процесса, либо целенаправленно, в случае создания основы поиска лучшего. Я знаю, что результат выбора должен быть обоснованным, своевременным и непротиворечивым, а совершение выбора возможно случайным, волевым и критериальным образом. Я знаю, а мама выбирает.
