– Они немного отличаются от нас, – ответил он, надеясь, что больше говорить ничего не придется.
– Но они люди? – На лице Ларнианки отразилось то, что можно было назвать недоумением. Зрительные реснички растопырились в разные стороны. Возможно, это говорило о глубокой задумчивости Кииши, наподобие расфокусированного взгляда людей, или, напротив, о сильной сосредоточенности и напряжении.
– Да, люди, но больше ничего сказать не могу.
Она поняла и тихо прощелкала гортанью в знак понимания.
– Они оба знали, на какой риск идут. Кииша, не вините себя.
Произнеся это вслух, мужчина понял, что невольно обманул ее. Айрин понимала риск, на который шла, а парень – нет. Он вообще слабо понимал, что происходило вокруг него, но мужественно держался и даже помогал.
– Сообщите мне сразу же, как их состояние изменится… улучшится, – поправил себя Алекс, надеясь, что оговорка была, что называется, не по «Фрейду».
Доктор кивнул в ответ и обратился к Киише. Он постарался объяснить ей, насколько по-разному у разных людей могла быть реакция на ее токсин и что все очень индивидуально. Она приняла его объяснения, но беспокойство не отпустило, скорее только увеличилось.
– Могу я остаться тут с ними? – Спросила она, и на ее теле появились розовые пятна.
– Да, конечно, если хотите, – отозвался Хайс. – Если позволите, я отлучусь посмотреть новые данные по ним. Если что, зовите, – Он улыбнулся ей на прощанье и вышел.
Инопланетянка медленно вошла в палату, заняв место между койками. Люди выглядели странно для нее, словно спали, но кожей она ощущала странные энергетические колебания в этом месте между ними.
Пока Рохас шел по коридору, ему на коммуникатор пришел вызов из его личного кабинета: напоминание о сеансе связи с Землей. У него было тридцать минут до начала трансляции, о которой он напрочь забыл, пока они решали вопрос с угрозой Г’руса, а потом с состоянием Айрин и Эрика.
Мужчина зашел в кабинет и упал в кресло, словно не спал последние несколько дней. Да он почти и не спал: было сложно назвать сном то, что он испытывал по ночам. А большую часть этого времени он проводил, вглядываясь в темноту своей каюты.
– Приор? – произнес он тихо, когда последние идеи, как обойти отчет Земле, иссякли. Он не знал, отзовется ли корабль на его зов, раньше он не выходил с ним на связь ниоткуда, кроме палубы управления.
Корабль отозвался вибрацией под ногами Полковника. И Рохас с облегчением выдохнул. Сейчас Приор был его единственным союзником, который мог ему помочь.
– Ты можешь как-то помешать соединению с Землей Центральной? Заглушить сигнал связи?
Приор молчал, видимо, это было ему не под силу.
– А что ты можешь сделать? Как-то еще помочь? – Алекс понимал, что каким бы продвинутым механизмом ни был его собеседник, он всего ли машина, которая не способна найти выход, когда его нет. Даже если бы Рохас выстрелил себе в голову, данные с самописцев все равно автоматически ушли бы командованию, и отдуваться пришлось бы Лизе, Хлое и Рону. Их в этом случае ждал бы Трибунал, и он не мог возложить такую ношу на них.
Приор отозвался спустя несколько минут и послал мужчине мыслеобраз: разорванное письмо в конверте. Рохас сначала не понял, о чем говорит корабль, а потом вскочил со своего места и, чуть ли не пританцовывая, зашагал по кабинету.
– Ты гений, Приор! Точно! Сделай это! – И вылетел из каюты в полной уверенности, что теперь все получится.
