В ХV в. в искусстве усиливаются светские тенденции. Теория иконы все более превращается в теорию художественного образа, религиозные каноны сменяются эстетическими критериями. Наряду с иконой появляется и завоевывает все более прочное место станковая картина (это важное событие в истории искусства, так же, как и изобретение масляной живописи, традиция связывает с братьями Ван Эйками). Все это открывало новые возможности для формирования пейзажной живописи. Ее становлению способствовали и некоторые чисто художественные традиции и обычаи. В частности, существовали популярные религиозные сюжеты, которые требовали пейзажных мотивов: места отшельничества, пустыни (уединение св. Иеронима с неизменным львом), реки (сцены крещения в Иордане) и т. д. Охотно изображали художники св. Христофора, переносящего младенца Иисуса через реку. Этот сюжет давал возможность живописания бликов воды, зелени и скал на берегах потока и пр. Интересную пейзажную трактовку этой темы находим у К. Вица, итальянца Сано ди Пьетра (сер. ХV в.), нидерландца Г. Мемлинга (1484) и многих-многих других. Но наиболее удачным поводом для введения природы в религиозную картину оказался евангельский сюжет бегства Марии с младенцем Иисусом и ее супругом Иосифом в Египет. Кажется, нет ни одного крупного художника, который бы ни обратился к этой благодарной теме. Достаточно упомянуть такие шедевры, как миниатюры в часословах герцога Беррийского и маршала де Бусико (ХVI в.), дижонский алтарный образ М. Бредерлана (1390-е), картины А. Дюрера (1496), Тициана (1508), М. Караваджо (1596), Анн. Карраччи (1603), Д. Фетти (1623), О. Джентилески (1625), К. Лоррена (1647), Н. Пуссена (1637—38), Дж. Б. Тьеполо (1762—1770). Не выходя за рамки этого одного-единственного сюжета, при желании можно было бы проследить историю пейзажа на протяжении нескольких веков.
По мере развития живописи пейзажные мотивы в религиозном сюжете усложнялись, занимали все большее место, обогащались смыслом. Этот процесс мы проследим позднее.
Еще один исток пейзажного жанра – традиция создания «живописных календарей», сначала аллегорических, а потом уже потерявших символичность изображений месяцев или времен года. Образец такого жанра – превосходные пейзажные миниатюры из «Великолепного часослова герцога Беррийского», исполненного братьями Лимбургами в 1413—1416 гг. Например, «Февраль» изображает чудесный, наполненный жизнью зимний ландшафт. Крыши домов и ветви деревьев запорошены пушистым снегом; в лесу крестьяне заготовляют дрова; в загоне греются замерзшие овцы, прижавшись друг к другу, голодные птицы ищут в снегу просыпанные зерна.
На апрельской миниатюре показаны луга с сочной изумрудной зеленью, на июльской – сенокос, на октябрьской – сев озимых. На заднем плане возвышаются города и замки, в которых можно узнать остров Сите в Париже, Лувр и пр. Позднее, у Брейгеля, жанр «Времен года» приобрел огромное идейное и художественное звучание.
От мировоззрения Средних веков ведет свое начало и так называемый «пейзаж четырех стихий», или «четырех элементов», символизирующий борьбу, превращения и синтез огня, воздуха, воды и земли. Изобразительное воплощение этой философской идеи особенно часто можно найти в работах нидерландской и немецкой школ, например, в лиссабонском триптихе И. Босха «Поклонение волхвов» (1510) или у Л. Кранаха (пейзажные фоны в парном портрете И. Куспиниана и Л. Шлисхаймер, 1502).
