Этот программный эмоциональный субъективизм противостоит рациональной обобщенности классицизма, однако общего в двух названных разновидностях пейзажа (как и в отношении к природе, о чем мы уже говорили) больше, чем можно ожидать. И первое, что их объединяет – это концепционность. Тот и другой выражают определенные идеи, сочиняя для них природное обрамление, далеко отстоящее от реальных ландшафтов. Б. Виппер отмечает бесспорную классицистичность композиции романтического пейзажа итальянского барокко65, то есть наличие четких планов, кулисность построения, определенные закономерности использования цветов и пр.
Личное отношение, эмоциональность, входившие в эстетический канон барокко, открыли художникам большие возможности индивидуального проявления и по отношению к природе.
Наиболее яркие образцы барочного пейзажа дала итальянская школа. Субъективность в яркой, открытой форме проявляется в творчестве неаполитанца С. Розы – живописца, поэта, актера, музыканта. Душевное состояние своего героя – скитальца, одиночки, мятежника – живописец выражает в образах стихийных сил: штормового моря, хаоса скал, мрачных зарослей. «В пейзаже художник ищет общения с природой – дикой, пустынной и меланхоличной, с разрушенными крепостями на скалистых вершинах, со сломанными мостами, перекинутыми через горные ручьи, с запущенными морскими гаванями и населяющими эти дикие места бандитами и пиратами»66. В «Пейзаже с мостом», «Сельском пейзаже с солдатами и крестьянами» (1640-е) неустойчивая композиция, контрасты света и тени, дикая растительность характеризуют сумрачную неприветливую природу, куда бежит герой, спасаясь от драматизма, пронизывающего итальянскую действительность этого времени, но и здесь не находя мира и успокоения. Иной облик барочный пейзаж имеет в картинах П. да Кортона, оживленных фигурами, данными в стремительном движении («Похищение сабинянок», 16) и в полуфантастических, романтических и бурных полотнах П. Молы, М. Риччи. Эта линия в рамках барокко достигла наивысшей точки у А. Маньяско, особенно в последние годы его творчества, приходящиеся уже на XVIII в. Нервный, «летящий», «рваный» мазок придает картинам Маньяско особую выразительность. Кажется, что деревья гнутся не столько от порывов ветра, сколько от невыносимой внутренней боли. «Быть может, только Ван Гог превосходит Маньяско в воплощении органического единства природы и насыщения ее драматической экспрессией»67. Маньяско дал также образец панорамного пейзажа высокого философского звучания в своем известном «Приеме на патрицианской вилле».
Но нервный, беспокойный, необычайно одухотворенный пейзаж появился в европейском искусстве столетием раньше произведений Маньяско – речь идет о «Виде города Толедо» (1614) Эль Греко. Художник изобразил не столько город, сколько свое, исполненное невероятного драматизма представление о мире, где трагически сталкиваются в непримиримом противоречии возвышенный порыв и мертвый покой, трепетная духовность и косная материя, божественное и земное. Это уникальное явление объяснимо только внутренним миром, личностью его творца и аналогий в свое время не имеет.
Концепция барокко, чуткого к подвижности, неустойчивости, искавшего удовлетворения в контрастах и аффектах, увлеченного процессом, а не результатом, наслаждавшегося гулом действия, а не тишиной завершенности, и владевшего соответствующим арсеналом художественных средств, обрела едва ли не ярчайшее свое проявление в творчестве П. П. Рубенса (который сам при этом отнюдь не укладывается целиком в схему барочной эстетики). Черты барокко несут и рубенсовские пейзажи, но они искреннее, проще, естественнее его сюжетной живописи. В них чувствуется преклонение пред грозной мощью природы; ее достойным партнером выступает энергичный и деятельный человек. Объединенные общим делом люди вполне способны противостоять игре природных стихий («Охота на кабана», 1620; «Возчики камней» ‚1620-е). В «Филемоне и Бавкиде» (1625) космизм, унаследованный от старых фламандцев, сочетается с драматизмом барокко: вспышки молний, освещают всемирный потоп, грозящий загубить все живое. Свои пейзажи Рубенс создал в основном в 1610-е – 1620-е гг. («Ферма в Лакене», «Пейзаж с повозкой», «Пейзаж с коровами», «Зима», «Лето»). Пейзажи Рубенса динамичны, эффектны, живописны; при этом они лишены той театральности, которой часто грешит барокко – в них можно узнать живые черты ландшафтов Фландрии, почувствовать любовь художника к родной земле.
