Природа хрупких вещей - страница 17

– Ей нравится собирать картинки, – говорит Мартин по поводу головоломок, возвращаясь к нам. – И у нее неплохо получается. Сама увидишь.

Напоследок мы заходим в продовольственный магазин, где я покупаю необходимые продукты, о которых Мартин не подумал. Он заказывает доставку всех наших покупок на дом. Весь день – сплошная череда удовольствий. Это столь непривычно для меня, что порой кажется, будто я со стороны наблюдаю за кем-то другим. Мы покидаем продовольственный магазин и пешком направляемся к остановке канатного трамвая.

– Кэт устала, – отмечает Мартин. Перед нами с грохотом тормозит вагончик. Одни пассажиры выходят, другие заходят. – Скоро доставят наши покупки. Ты должна быть дома, чтобы их принять. Садитесь. – Он ставит Кэт на открытую площадку трамвая, затем помогает мне подняться в вагончик. Взойдя на полированный дощатый пол, я оборачиваюсь к Мартину. Он протягивает мне ключ от дома. От нашего дома. Я обхватываю ключ рукой в перчатке.

– До завтрашнего отъезда мне надо закончить кое-какие дела. Приду попозже, – говорит Мартин.

Я киваю в ответ, привлекаю к себе Кэт и сажусь на одну из скамеек. Вагончик с лязгом втягивает трос в паз и трогается с места, катя по наклонной вверх. Мартин поворачивается и идет прочь. Я смотрю ему вслед, пока он не исчезает из виду.

По возвращении домой мы с Кэт обследуем все шкафы и каморки, где находим множество вещей, которые семья доктора решила не брать с собой. В серванте осталось много тарелок и стеклянной посуды, бельевой шкаф заполнен наполовину. Очевидно, жене врача пришлось взять с собой только самые любимые вещи; возможно, лишь то, что им подарили на свадьбу. А Кэндис, когда она выходила замуж, тоже дарили дорогую посуду, красивое постельное и столовое белье? Интересно, где это все? Неужели после смерти жены Мартин выбросил все вещи, напоминавшие об их совместной жизни? Или продал, чтобы покрыть затраты на переезд из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско? И когда я смогу задать ему такой личный вопрос?

В детской, пока мы ждем доставки купленных в «Эмпориуме» новых постельных принадлежностей розового цвета, я снимаю с кровати белье с изображениями игрушечных солдатиков.

– Оставить здесь вторую кровать? – спрашиваю я Кэт, молча наблюдающую за мной. Она бросает взгляд на вторую кровать, снова смотрит на меня и медленно качает головой.

– Я бы тоже ее убрала, – соглашаюсь я. – Мы ее разберем и отнесем на верхний этаж, тогда у тебя будет больше места для твоей новой коляски. Давай?

Каркас, столбики и, наконец, матрас я перетаскиваю в пустую комнату прислуги этажом выше. Кэт помогает мне как может. После мы идем вниз, и я завариваю чай. Кладу сахар в чашку Кэт, как обычно это делала бабушка. Коротая время за чаепитием, мы ждем доставки наших покупок и возвращения Мартина.

Сначала привозят продукты, следом – игрушки из «Эмпориума», затем – нижнее белье, чулки и корсеты из магазина дамской одежды. Последними прибывают новые наряды Кэт.

За окнами смеркается. Дом к вечеру остывает, и я зажигаю в гостиной газовый камин, включаю во всех комнатах свет. Возвращения Мартина я ожидаю с нетерпением. Мы с Кэт садимся у камина и складываем одну из картинок, что она выбрала, – рисунок с изображением бабочек различных форм и расцветок. Уже совсем стемнело, а Мартина все нет. Я разжигаю плиту и кладу в сотейник вместе с картошкой и морковью кусочки свинины, которые натерла сливочным маслом и обсыпала сушеным шалфеем, – мне хочется, чтобы к приходу Мартина ужин был готов.