А день оказался солнечным и жарким. Меня ждали одноклассники, велосипед, прогулки в парке, игрушки, мультфильмы, и не было ни малейшего желания и интереса размышлять о чьих-то давно угаснувших жизнях. К радости, на несколько дней меня предоставили самому себе. Никто не требовал ни точности формулировок, ни грамотности изложения, и я носился по улицам, лазил по деревьям и купался.
В один из таких дней, возвратившись домой, я понял, что меня очень сильно ждали. Нет, пришёл я вовремя, как обещал – около восьми. Дело было в другом. После ужина, меня почти торжественно ввели в отцовский кабинет. Первое, что бросилось в глаза – магнитофон «Сатурн», стоявший на столе.
Папа посмотрел на меня и сказал:
– Раз ты не доверяешь свои рассказы бумаге, будем записывать их на плёнку. Договорились? Но предметы сегодня у нас другие. Готов?
Всё это было столь неожиданно, что я даже не знал, как реагировать. Единственный плюс, который обозначился сразу, то, что писать меня никто не заставит.
Мама уселась в кресло, словно была на концерте, а папа, как иллюзионист, подошёл к своему заветному шкафчику, достал оттуда фигурку бронзового Будды и протянул мне…
Молодой человек, не отрываясь, смотрел на свет луны, пробивающийся сквозь голые ветви деревьев. Порой ему начинало казаться, что ветки закручиваются по лунному контуру, создавая нечто похожее на плетёный абажур.
– Эй, – голос, окликнувший его, вызвал внезапную дрожь в теле.
– Я не верил, что ты придёшь, – сказал он и только после этого повернулся.
– Я же обещала…
Привыкая в темноте, он различил сначала её фигуру в длинном светлом кимоно и увидел высокий белеющий лоб.
– Все уснули… Кроме меня.
– А я уже думал, ты не придёшь, – снова повторил он.
– Что ты сегодня делал? – спросила она.
– Собрал вещи. Навестил старика. Помнишь, я рассказывал про отшельника?.. Думал, он мне подскажет, как быть.
– Почему?.. – она осеклась и чуть качнулась вперёд, как травинка на ветру.
– Что – почему? – произнёс он.
– Почему мы стоим на таком расстоянии? Словно, между нами, стена?
– Если бы стена… Я бы одолел ее, будь она даже высотой с Фудзияму, – с этими словами они двинулись навстречу друг другу. – Я бы вцеплялся пальцами в её уступы, ломая ногти, сдирая кожу… Я бы забыл, что такое боль, жажда и голод… Но, между нами, нечто большее.
Девушка подошла к нему и, положив голову на его плечо, замерла.
– Когда ты уезжаешь? – еле слышно пролепетали её уста.
– Утром.
– А что говорил отшельник?
– Ты, правда, хочешь об этом знать? Тогда слушай. Он говорил, что в прошлой жизни я был знатным и очень богатым человеком. Жизнь моя протекала в целом правильно. Я жертвовал на храмы, помогал странствующим монахам, соблюдал законы… Только однажды, в молодости, произошла такая история. Я полюбил девушку из обедневшего рода. Любовь была взаимной. Но я долго, очень долго не решался на брак. Она сама меня отговаривала. Прошло время, повстречалась другая. Та – другая – была хороша собой, родители её стояли у самого трона. И брак с ней сулил много-много выгод. Я предал любовь. Понимаешь, это был мой выбор. Никто мне его не навязывал. «Теперь, – говорит отшельник, – пришло время платить». Сейчас, всё, наоборот. Ты из знатной семьи, а я немногим отличаюсь от нищих.
– Получается, в следующей жизни наказание ждёт меня.
– Отчего?
– Ведь я могла бы сбежать с тобой, но не делаю этого…
– Потому что мы оба знаем, ничего хорошего из этого не получится. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы обречь на такую жизнь.
