– Ну ты даёшь, – меня встречают не с пустыми руками. – Мало шампуня вылакала?
– Чего тебе надо? – огрызается Вебер, отпивая красное вино из бокала.
Хороший вопрос. Отличный, я бы сказал.
– Хотел… эээ… не знаю. Типа, проверить. Вдруг тебе яду кто подсыпал, и ты валяешься в агонии. А то уж больно видок нездоровый.
Потому что с бледностью я не ошибся. Ещё и глаза красные. Только не говорите, что она реветь собралась? Я ж этого не вывезу.
– Помирать не собираюсь. Спасибо за заботу.
Нет, не собирается. Зато намеревается от меня отделаться.
– Далеко собралась? – заметив лежащий на полу чемодан, подставляю ногу в щель, пресекая попытки меня выдворить.
– Мне надо срочно уехать.
– К утру вернёшься, надеюсь?
– Нет. Несколько дней меня точно не будет.
Зашибись.
– Тебе наше расписание показать, чтобы освежить память? Там нет места для отпуска.
– Это не отпуск, а непредвиденная ситуация.
– И меня должна она волновать?
– Нет. Но, в конце концов, я тоже человек. И у меня тоже бывают ЧП.
– Ты не человек, ты – эгоистка, – несмотря на сопротивление, вламываюсь в номер, захлопывая многострадальную дверь. – Когда собиралась предупредить, что свалила? До начала завтрашних съёмок или после?
– Слушай, отстань, – огрызается Эва, возвращаясь к сборке чемодана. – Не до тебя сейчас.
Охренеть, блин. Не до меня ей.
– Знаешь что, родная? Меня уже в край задрали твои выходки. Напоминаю, это ты припёрлась к нам. Ты затребовала этот контракт. Это тебе нужно восстановить то, что ты похерила из-за своего же чсв. У тебя есть дела поважнее? Давай всё аннулируем и заживём счастливо.
– Я тебя очень прошу, – не оборачиваясь, отвечает та. – Просто свали.
– Я понимаю, тебе насрать, но я всё же напомню – мы сейчас в одной связке. И твои выходки первостепенно топят и нас. Вот только я не собираюсь тонуть из-за капризной девчонки, думающей лишь о себе. Поэтому предупреждаю: ещё один косяк и договор будет разорван. Если придётся, в судебном поряд… – не договариваю, так как в стену позади меня со звоном битого стекла врезается бокал, расплёскивая содержимое.
Вот же больная!
Не успеваю открыть рот, чтобы высказать всё, что думаю по этому поводу, потому что Вебер сглатывает и медленно оседает на пол возле помпезной кровати с позолоченным изголовьем и балдахином.
Ну прекрасно, до слёз всё-таки дело дошло.
– Эй… ну ты это, сопли-то подотри. Чего началось? – вот теперь натурально теряюсь. Не орать же, нависнув над ревущей девицей. – Харе, говорю, – приседаю напротив сжавшейся в комок Эвы. – Не надо мне тут этих ваших женских штучек…
Нулевая реакция. В поджатые к груди колени носом хлюпающим уткнулась и с трясущимися плечами разводит водопад.
Бля-яха-муха…
Насильно отрываю её заплаканное лицо, приподнимая за подбородок и первой попавшейся девчачьей майкой подтираю поплывшую тушь.
Так и сидим.
Смотрим друг на друга.
Долго.
Без единого слова.
И так же без единого слова она тянется ко мне за поцелуем. Первым за все недели нашего "романа", что делается не для камер. А я…
А я не отталкиваю. Наоборот, зачем-то позволяю ему перерасти в разгорающийся в агонии пожар…
***
Солёный от слёз поцелуй с привкусом хмельных паров становится глубже, и сознание быстро тупеет. Где-то в глубине что-то ещё пытается, конечно, напоминать про "не стоит" и "это лишнее", вот только кто бы слушал здравый смысл.
Если бы Эва сама всё пресекла, отстранилась, тогда ещё был бы шанс, но…
