– Как Вы меня напугали, – прозвучал чей-то голос совсем рядом над головой. Вынырнув из некого забытья и приоткрыв глаза, она сфокусировала взгляд на человеке над собой и через несколько попыток узнала в нём Саваофа Теодоровича. Дыхание полностью восстановилось. Ева отвела взгляд от лица мужчины и огляделась вокруг. Она лежала на берегу озера настолько близко к воде, что можно было протянуть руку и коснуться её. Закатное солнце сделало оранжевыми верхушки дубов, и в их кронах запутался лёгкий ветер. Внезапно о чём-то вспомнив, девушка резко выпрямилась, но у неё сразу закружилась голова, и Саваоф Теодорович уложил её обратно на покрывало.
– Не стоит, – и, словно прочитав её мысли, добавил: – С Адой всё в порядке.
– Простите…
– Не нужно извиняться. Вы ни в чём не виноваты.
– Однако…
– Не надо. Давайте просто помолчим.
И ещё долго перед глазами Евы стояла эта прекрасная картина: заходящее солнце, просачивающееся сквозь многовековые дубы, вечерний, дышащий предстоящим летом воздух, Саваоф Теодорович, тёплая земля под спиной и потемневшее, отражающее ночное небо озеро.
*Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»
Глава 5. Метель
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
А.С. Пушкин
В воскресенье с погодой творилась настоящая чертовщина. Вчерашнее тепло, словно мимолётное наваждение, развеялось, дав зиме напомнить о себе на прощание. Сначала шёл мелкий снег с дождём, не особо обращавший на себя внимание прохожих, но ближе к полудню он превратился в настоящую метель. Дома, машины, улицы – весь город занесло белой пеленой, за которой не было видно даже рядом стоящего здания. Деревья мгновенно покрылись снежными шапками и превратились в белые шары, словно сделанные из ваты, а едва раскрывшиеся розы испуганно съёжились под натиском обезумевшей природы. Зима буйствовала, словно в последний раз – хотя, может, так оно и было.
Ева сидела на кухне и смотрела в окно с некоторой надеждой, что, когда придёт время ехать к Саваофу Теодоровичу, природа немного умерит свой пыл. Её надежды оказались напрасны: вьюга не только не прекратилась, но и начала завывать с двойной силой. Наблюдать за снегом, конечно, было очень интересно: снежинки летели то вправо, то влево, то по диагонали, а то и вообще вертикально вверх. Иногда ветер заворачивал снежные потоки в белые колечки, похожие на овечьи, и тогда вся метель, весь снег на этой земле становился похож на одну большую овцу, которая своей мягкой, но холодной шерстью укрыла наш земной шар. И тепло миру в начале зимы под этой холодной шерстью; укроет она белым покрывалом умирающую природу, словно покойника, завесит тонким льдом озёра-зеркала, тихо споёт колыбельную, и сладко спят под неё мёртвым сном голые деревья; но худо тем, кто не заснул под монотонные завывания ветра: жестока будет с ними матушка-зима, запугает колючим ветром, погибнут они с первыми крещенскими морозами, и только греет посреди непроходимой метели своим ласковым огнём горячая русская вера. Но плоха зима с наступлением весны, потому что чувствует природа, что слабеет разъярённый зверь, и оставляет когда-то суровая зима после своего последнего удара только чёрный снег и мокрые дороги.
В метро было пустынно, как всегда бывает пустынно по воскресным дням. Всё было сонное, ленивое, и как будто даже поезда ехали как-то медленно. Голос объявляющего был вязкий, словно патока, и называл следующие станции очень неохотно. Кроме Евы в вагоне никого не было.
