Из-за пальто и курток выглянула большая лысая голова.
– Пройдись по воде! – крикнул карлик. – Тогда мы поверим, что ты – Иисус!
– Я не пришел показывать фокусы, – сказал знахарь.
– А зачем? Зачем ты пришел?! – раздались крики.
– Бросить камень в болото.
– Камень? В болото? Зачем?
– Чтобы увидели, как живете.
– Мы и так знаем, что жизнь – дерьмо!
– Помоги нам! – крикнули в одном конце площади.
– Помоги материально! – крикнули в другом.
– Как манной небесной! – язвительно поддержали в третьем.
Знахарь обвел взглядом толпу, помолчал.
– Вы все время ждете чуда, – с горечью сказал он. – В этом ваша беда…
Протоиерей Ионафан озадачен
Ключарь снял с полки трактат Фомы Кемпийского «О подражании Христу», сел за стол, раскрыл на том месте, где была закладка, и вслух, тихо и неторопливо стал читать.
«Много у Иисуса любителей царства Его небесного, но мало носителей креста Его. Много у Него искателей утешения, но мало искателей страдания. Много находит участников трапезы, и мало участников воздержания. Все хотят со Христом радоваться, но не многие хотят что-либо претерпеть за Него. Многие последуют за Иисусом даже до преломления хлеба, и немногие до того, чтоб испить чашу страдания. Многие чествуют чудеса Его, и немногие следуют крестному поношению. Многие любят Иисуса, покуда не встретят бедствий. Многие восхваляют Его и благословляют, покуда принимают от Него что-либо в утешение, а как только скроется Иисус и хотя на малое время оставит их, впадают или в ропот или в чрезмерное отчаяние».
Подумав, ключарь второй раз прочитал текст. Снял очки, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Перед ним предстала маленькая комната с серыми стенами и низким потолком. За грубо сколоченным столом сидят молодые мужчины, едят козий сыр с лепешками, пьют вино и оживленно разговаривают. Лишь один ушел в себя, думает о своем. Судя по тяжелой задумчивости, мысли его безрадостны. Складывалось впечатление, что происходящее вокруг не имело для него значения.
Петр отпил вино, поставил чашу, посмотрел на Йешуа.
– Равви, какие думы одолели тебя?
– Мне недолго осталось жить, – ответил проповедник.
– Не накликай беду! – вздрогнул Петр.
Йешуа грустно усмехнулся.
– Разве можно накликать то, что уже прячется в складках одежды?
– У тебя просто дурное настроение, – вмешался Фома. – Ты пьешь воду. А ты выпей вина, оно тебя немного развеселит.
– Я слышу, как стучат молотки.
– Это в соседнем доме готовятся к свадьбе, – пояснил Иосиф.
– У тех молотков, которые слышу я, другой звук.
– Ты сильно преувеличиваешь, – сказал Иосиф. – Нет никаких причин преследовать тебя.
– Первосвященник думает иначе.
– Почему?
– Завтра он мне об этом скажет.
Запала тишина. В дверном проеме боязливо посвистывал ветер.
– Мы будем с тобой до конца, Йешуа! – горячо сказал Фома. Глаза его горели решимостью.
– Да, Йешуа, мы не позволим людям Каиафы схватить тебя! – встал Яков, сын Заведеев.
Почти каждый нашел слова, чтобы поддержать Учителя. Но они не приободрили Йешуа. Глаза его еще более погрустнели, в уголках губ еще резче обозначились складки.
– На всякой пирушке друзья клянутся в верности, – вымолвил он. – Но утром все забывается.
– Йешуа, ты несправедлив! Мы любим тебя и пойдем за тобой всюду! – воскликнул Петр.
– Легко любить, когда не нужно идти на крест…
– Ваше Высокопреподобие!
«Странно, кто мог так обратиться к Йешуа?» – подумал ключарь и снова услышал: «Ваше Высокопреподобие!»
