Патриарх был взволнован. То, что ему рассказал ключарь, и то, как он при этом вел себя, говорило, что называвший себя Иисусом действительно не простой человек. Видимо, и в самом деле в нем сошлось много талантов. Но чтобы это был Иисус! Тот самый! Которого распяли! Который воскрес! И обещал прийти! Патриарх не мог в это поверить. Он был убежден: тот, о котором так интересно поведал отец Ионафан, был незаурядным человеком, возможно, с не совсем здоровой психикой. Он не стал бы с ним встречаться, если бы не протоиерей. Ключарь, к которому он испытывал глубокое уважение, человек степенный, взвешенный, поддался прохвосту! Этого не может быть! Но это есть. А, может, протоиерей сам не здоров? Может, настолько погрузился в молитвы, что его стали посещать видения?
Святейший Владыка потер виски. Столько об этом говорили, столько ждали, и вдруг так просто, буднично, взял и пришел? Пришествию должно сопутствовать нечто значимое, величественное! Сын Бога должен степенно сойти с небес, осеняя людей крестным знамением, недоступный, как царь. А этот, говорят, просил милостыню…
– Они приехали, Ваше Святейшество! – доложил секретарь.
У патриарха кровь прилила к лицу. Он стал лихорадочно думать, как встретить гостя: обнять или вежливо пожать руку? И как к нему обращаться?
Дверь отворилась, на пороге встали двое: ключарь и мужчина в куртке оливкового цвета. Мужчина был худ с заостренными чертами лица. Обращали на себя внимание его глаза: темные, как южная ночь, внимательные и спокойные.
«И это – Иисус?» – подумал Патриарх, уставившись на видавшие виды кроссовки гостя. Он двинулся навстречу вошедшим.
– Здравствуйте, Великий Скиталец! – сказал он. Назвать пришедшего Великим Скитальцем пришло в голову неожиданно и, как показалось патриарху, очень удачно: уважительно, сочувственно, без обещаний. Несмотря на перчатки, мужчина взял руки Иисуса в свои, тепло их сжав.
– Наслышан о ваших добрых делах! – сказал он. – Многие уже молятся о вас.
Нищий пожал плечами.
– Ваше Святейшество, с вашего позволения покину вас, – сказал, как было договорено, ключарь. – У меня здесь дела, я зайду позже.
Патриарх взял гостя под руку и повел вглубь кабинета. Он избрал манеру поведения, по которой невозможно было бы определить, кто из двоих главный. Патриарх держался предельно предупредительно, даже бережно, но в этом можно было уловить поведение врача, который боится огорчить пациента неутешительным диагнозом.
Глава Церкви предложил гостю сесть. Патриарх наблюдал за каждым жестом мужчины. Он ожидал увидеть что-то, что выдало бы в человеке, называвшего себя Иисусом, значимое, важное, необычное. Но как ни присматривался, ничего необычного в нем не находил. Разве что держался тот независимо и свободно. Словно высокий сан патриарха для него ничего не значил.
Принесли чай. Гость взял чашку двумя руками, как на востоке берут пиалу, сделал несколько глотков.
– Угощайтесь!
Патриарх подвинул хрустальную вазу, полную шоколадных конфет.
– Спасибо! – сказал гость, но к конфетам не притронулся. Он молчал, предоставляя право начать разговор тому, кто его позвал.
– Вы давно в нашем городе? – спросил Патриарх.
– Шестой день, – ответил нищий.
– Издалека?
Гость улыбнулся. Патриарху стало неловко за свою примитивную уловку.
– Издалека, – ответил нищий.
Патриарх не знал, о чем говорить дальше. Ему казалось, гость видит его насквозь, и оттого он чувствовал себя неуютно.
