Они, спрятав руки в карманах, энергично двигали ногами. Когда двое танцующих по краям пацанов отошли в стороны, в кругу остался только Сулейман, и он продолжил танец один. В большем пространстве он смог дополнить танец интенсивными движениями руками, неожиданно не выпадая из ритма он подпрыгнул высоко, и кажется, завис в воздухе и, совершив переворот назад, занял прежнее место и как ни в чем не бывало продолжил энергичные движения.
Стоявшие рядом люди, замерев на мгновение, снова продолжили хлопать. В этот момент прозвенел звонок на урок, и все стали расходиться в разные стороны, а я поймала взгляд зеленых глаз Сулеймана. Он стоял и улыбался , кивая на слова Азамата, и увидев, что я смотрю прямо на него широко улыбнулся и, вытянув обе руки вперед в мою сторону, весело замахал ладонями.
Кивком ответив ему, я развернулась к выходу. Никогда, ни за что не буду работать ни в этой гимназии, ни конкретно в этом классе. И дело не только в том, что здесь очень странные учащиеся, некоторые из них слишком взрослые для обучения в десятом классе. Сулейман и Азамат, наоборот, по виду должны были учиться в седьмом или восьмом классе.
Проблема даже не в том, что они включают громко музыку и танцуют, что для последователей Таухида является недопустимым. Исключение только для национального танца – лезгинки. Эти мальчики, вообще, странные, слишком свободные, смелые, независимые, открытые и, мне почему-то показалось, ранимые.
Из выделенного мне времени час уже подходил к концу, и я подумала, что если поспешу, успею сходить на работу к мужу и передать ему шоколадные плитки. В последнее время наши отношения были немного натянутыми, а жена должна делать первой шаг к примирению, даже если не чувствует за собой вины.
Мне повезло, электробус практически сразу подъехал на остановку, и я поехала в первую гимназию к мужу. На проходной сидел хорошо мне знакомый старик, дядя Саня. Он всю жизнь прожил в Талтае, и не хотел уезжать в родное село даже сейчас.
- Здравствуйте, дядя Саня, пропустите? Я к мужу на несколько минут. – Улыбнулась я приветливому старику.
- Ливия! Давно старика не навещала. – Тепло улыбнулся и он мне. И сразу распахнул для меня входные двери.
Я отправилась по лестнице на подвальный этаж, там находились кабинеты для дополнительных занятий. А у Хаса сейчас было время работы с отстающими учащимися. Я сразу нашла нужное мне помещение и, постучав, приоткрыла дверь. Удивительно, но внутри никого не было. Я вошла в кабинет, в котором стояло только два ряда по четыре парты. Искать мужа по всей гимназии у меня не было времени, и я уже развернулась к выходу, но вспомнила о телефоне. Можно же Хасу позвонить, чтобы узнать свободен ли он, и вызвать сюда.
Я нашла его имя в контактах и отправила вызов. Знакомый сигнал на его телефоне послышалась из-за стены. Там было подсобное помещение, в котором обычно складывали наглядный материал. И еще там находился чайник, чашки и все к чаю.
Я смело прошла к следующей двери, и резко остановилась, услышав голоса:
- Хасик, может, ответишь ей, достала уже. - Этот женский голос был мне хорошо знаком.
- Отвечу. Сейчас закончим и… - и за дверью послышалось копошение и пыхтенье.
Никогда, никогда, даже в самом страшном сне я не представляла, что Хас способен на измену. Просто чтоб убедиться в своей ошибке, я приоткрыла дверь и увидела его возле стола, он стоял спиной ко мне. От увиденного у меня на мгновение перехватило дыхание, а в груди стало настолько больно, что стоило удивлять моему сердцу: оно продолжало биться, как будто только что в него не всадили кинжал по самую рукоятку. А потом еще несколько раз не провернули его, чтобы рана никогда не зажила, а продолжала всегда кровоточить, как свежая.
