– В кино видел, – шёпотом ответил министр, сдерживая громкое дыхание.
Он сбросил с ног туфли, дотянулся пальцами ног до пояса Дяди, где висели ключи наручников, и осторожно потянул их к себе, потом поднял ноги вверх, к скованным рукам.
– Мефодий Петрович, вы, вероятно, в юности были хулиганом? – спросил Президент.
– Да, случалось, – хрипло ответил министр.
В этот момент, вися в воздухе в напряжённой позе, Мефодий Петрович чётко понял, что игра закончилась, а если она и продолжалась, то была смертельной игрой. И нужно было спасать себя и Президента, чтобы вскоре стать Президентом. К тому же Мефодий Петрович страстно хотел жить, потому что в его груди было сердце юноши.
Смольный в это время мчался на машине в глубину Промышленной зоны, где режиссёр Медальный и писатель Максим Злой создавали блокбастер с длинным, предварительным названием «Она мочила всех. Кто её остановит?»
Героиня, огромная женщина, какие всегда водились в русских селениях, ходила по съёмочной площадке, держа в правой руке крупнокалиберный пулемёт с длинной лентой патронов, конец которой висел на её широких плечах. В левой руке у неё, конечно, был мобильный телефон.
Медальный и Злой так же, как и Смольный, мчались на машине в Промышленную зону. Медальный нашёл, потому что знал: где искать писателя Злого…на помойке. Где Гений, само собой понятно, кушал отбросы. Ну, так было всегда в России.
Максим Злой ненавидел всех и даже самого благодетеля Медального, потому что знал, видел и чувствовал, что люди не изменились за последние пятьдесят лет. Всюду в журналах, а газетах, на ТВ остались старые, советские кадры «непущальщиков», которые привычно лепили советское время, называя его «новым временем».
– Я думаю, – зло сказал Злой, глядя на бежавшую под колёса машины дорогу, – нужно совместить блокбастер с сериалом «Свинарка и миллиардер», добавить сюда фильм – ужасов «Дело было в парткоме». И, конечно, много юмора.
– Но это невозможно совместить!
Злой, продолжая зло смотреть на дорогу, зло рассмеялся скрипучим смехом.
– Медальный, не меряй меня своей дебильной меркой. Оставь её для актёров. Мне это сделать…– Он щёлкнул несколько раз пальцами, -…один час работы…А Смольный должен открыть свой срам.
– Это будет верх безнравственности.
Злой резко ударил кулаками по своим коленам и, свирепо глядя на дорогу, завопил:
– Что я слышу?! Ты говоришь о нравственности в самой безнравственной стране мира! – Но тут же он спохватился и, кривя губы злой гримасой, сказал: – Впрочем, и так понятно: там, где говорят о нравственности, значит, там её никогда не было. Отдай приказ «членам политбюро КПСС», чтобы они выдвинулись в свинарник и приготовились к заседанию, стоя по колено в говне. Вот там они и заговорят о чистоте, о нравственности, о целомудрии на фоне совокупления свиньи и борова.
Медальный, предчувствуя удачу новой серии, начал быстро набирать номер на «мобильнике», тогда как Злой уже стремительно писал шариковой ручкой в тетрадке новый сценарий.
Между прочим, в одном квартале от дома, в котором была коммунальная комната Злого, жил патриарх русской литературы С. В последние годы он искал, ждал появления Гения, внимательно читал новые книги и огорчённо вздыхал. «Нет, не тот…бездарь». Порой, гуляя по улицам города, С. из-за спин агентов ФСБ и личной охраны, из-за спин секретарей он вглядывался в лица людей, ища среди них Гения. Но если бы С. заглянул на помойку, сходил на мусорную свалку, то легко бы заметил пачки рукописей Гения. Но С. не заглядывал в эти места…
