– Если отвлечься от политики, я уверена, что к доктору Линн не обратились бы сегодня за помощью, если бы она не была квалифицированным врачом.
Услышав, с каким нажимом я произнесла слово «доктор», Гройн криво усмехнулся:
– Ну, тогда умолкаю.
Санитар неизменно произносил эту фразу, когда ему было еще что сказать. Он устало положил локти на перекладину кресла-каталки, как на барную стойку. В наше время парень просто не мог не отпустить ехидное замечание по поводу, так сказать, слабого пола! Дама, доставляющая почту, или труженица оружейного завода, или даже пожарный в юбке! Когда это кончится?
– Не смеем больше вас задерживать, Гройн, – сказала я.
Он понял намек.
– Желаю здравствовать, дамы!
И вытолкал пустую каталку из палаты, пританцовывая и напевая:
Ты так долго не решался,
Ты чего-то опасался?
Соберися с духом, Майкл,
Отчего ты так суров?
– Что за балагур этот парень! – заметила Брайди.
Я поджала губы.
– Он вам не нравится, медсестра Пауэр?
– На мой вкус, у Гройна слишком мрачное чувство юмора.
– Ну, все равно он забавный, – возразила она.
Мы сняли с Мэри О’Рахилли платок, платье и панталоны, но оставили чулки, чтобы ноги были в тепле. Ее сотрясала то мелкая, то крупная дрожь. Стараясь внимательно рассмотреть черные гладкие волосы, я натянула ей через голову ночную рубашку.
«В этом вам будет удобнее», – обычно говорила я пациенткам во время процедуры переодевания, хотя на самом деле мы их переодевали из гигиенических соображений; к нам нередко поступали сильно завшивленные женщины.
Если бы отделение было оборудовано должным образом, я бы просто на всякий случай отпарила одежду Мэри О’Рахилли, но в нынешних условиях я только и могла попросить Брайди завернуть платье и остальное в бумагу и убрать на самую верхнюю полку в шкафу. Я показала ей, как завязывать боковые тесемки ночной рубашки, надела на девушку больничный жакет и повязала на шею больничный платок.
Лицо Мэри О’Рахилли исказила гримаса, и ее тело напряглось.
Я подождала, пока боль пройдет.
– Сильная была схватка, дорогая?
(Нас учили не называть боли при схватках острыми.)
– Я бы сказала, не очень сильная.
Но первородящим не с чем было сравнивать остроту боли.
– Вы не знаете, когда вам срок родить?
– Приблизительно. Моя соседка говорит, может, в ноябре.
– Когда у вас была последняя менструация?
Ее лицо отразило непонимание.
– Месячные.
Она порозовела.
– Извините, не поняла. Где-то прошлой зимой…
Я не стала у нее допытываться, когда она впервые ощутила движения ребенка, потому что первородящие редко фиксировали первое шевеление плода, а потом уже было слишком поздно для определения сроков по этому полезному признаку.
– Насчет схваток – где именно вы их в основном ощущаете?
Мэри О’Рахилли неопределенно взмахнула рукой над животом.
Но это выглядело более типично для того, что мы называли ложными схватками: скорее предупредительные выстрелы, чем полноценная атака, которая обычно характеризовалась болями в области спины. Насколько я могла судить, этой девчушке до родов оставалось еще несколько недель.
– С каким интервалом происходят схватки?
Роженица с несчастным лицом пожала плечами.
– Они разные?
– Не помню, – прошептала Мэри О’Рахилли.
Все симптомы, которые она описала: нерегулярность, внезапное начало и прекращение спазмов, на мой взгляд, указывали на ложные родовые схватки.
– Скажите, миссис О’Рахилли, вы давно ощущаете эти схватки?
