– Я не знаю.
– Несколько часов?
– Несколько дней.
Сокращения шейки матки в течение одних суток – довольно распространенное явление. Но если бы это были настоящие схватки, то у Мэри О’Рахилли могли бы уже и отойти воды.
Ее голос сорвался от волнения:
– Значит, я скоро рожу?
– Посмотрим. Да, довольно скоро.
– Но ведь тот мужчина сказал…
Я еле подавила смешок. Гройн носил раненых на носилках, напомнила я ей. В госпитале он, естественно, нахватался каких-то сведений о ранениях и горячке, но едва ли о деторождении.
Я подумала, что мои слова могли бы вызвать у Мэри О’Рахилли улыбку, но сейчас она слишком боялась. Как и большинство моих пациенток – даже не раз рожавших, – она, вероятно, никогда до сих пор не лежала в больнице.
Расспрашивая ее и узнавая все больше, я надеялась получить какие-то сведения о ее возможных проблемах со здоровьем. К примеру, проклятьем городских детей был рахит: зубы прорезывались слишком поздно, малыши начинали ходить не раньше двух лет, у многих была искривленная грудная клетка, или ноги, или позвоночник. Но нет, у Мэри О’Рахилли было хотя и маленькое, но вполне симметричное тело и пропорциональный таз. Никакой припухлости ниже талии, свидетельствующей о больных почках. Была бы вполне нормальная беременность, не подхвати она грипп.
Она поежилась и кашлянула в крохотную ладошку.
– Я была очень осторожна, сестра, полоскала горло яблочным уксусом и пила его.
Я машинально кивнула. Многие верили в целительную силу мелассы или ревеня, способных обезопасить их от гриппа, словно существовал какой-то один бабушкин рецепт, который мог спасти нас всех.
Как бы невзначай я положила на грудь Мэри О’Рахилли руку с часами в ладони, чтобы незаметно измерить частоту дыхания. Дыхание было несколько учащенным: она судорожно вдыхала и выдыхала между приступами кашля. Потом вложила ей под язык термометр.
«Пульс ровный, но немного слабый», – написала я в ее медицинской карте.
– Кстати, эти синие пятна у вас на запястье… вы упали? У вас внезапно закружилась голова? Откуда они?
Она помотала головой.
– Нет, просто у меня легко возникают синяки.
Через минуту я взглянула на термометр: ртутный столбик показал температуру чуть выше нормальной.
– Не такая уж вы тяжелая больная, – сообщила я ей.
Мы с Брайди уложили ее на среднюю кровать (смертный одр Эйлин Дивайн).
Перестань, не думай ты об этом, ты же не хочешь сглазить бедняжку?
– Люди боятся приближаться друг к другу, – произнесла Мэри О’Рахилли задыхающимся шепотом, – потому что зараза так быстро распространяется! Позавчера фараоны выбили дверь в доме рядом с нами и нашли там в квартире целую семью, лежавшую на одном матрасе. Все они были мертвые.
Я кивнула, подумав, как соседи могли обходить эту квартиру стороной и даже не стремились узнать, живы ли ее обитатели… впрочем, можно ли кого-то осуждать в эту пору всеобщего ужаса?
Я попросила роженицу перевернуться на спину, чтобы я могла прощупать ее живот. Если мочевой пузырь у нее полный, это могло причинять ей боль, поэтому я спросила, не хочет ли она сначала сходить в туалет.
Она отрицательно помотала головой.
Тут подала голос Делия Гарретт:
– А вот я как раз хочу!
Брайди предложила сопроводить ее.
Я, засомневавшись, согласилась:
– Ладно, полагаю, если будешь крепко держать миссис Гарретт, она не упадет.
– С какой стати я упаду?!
Когда они вышли, я проверила Айту Нунен – та все еще пребывала в полусне-полубреду.
