– Как дела на работе? – словно спохватившись, решил перевести тему Мирон Ильич. – Хишанов заезжал?
Вот черт! Только бы не волновать отца… Сделку-то я просрала. Точнее не я, а Кирюша (чтоб его труп черви жрали, потом им же блевали и снова жрали, и снова блевали – и так до бесконечности) но сути это не меняло, а ссуть, как известно, в туалете.
– Эм… Да, а как твои дела? Лечение, смотрю, идет полным ходом?
Мой холодный взгляд, которым я прошлась по медичке, не укрылся и от хозяина дома.
– Оксана, – чуть резковато обратился ко мне. – Антонина, если хочешь, моя сиделка, и да, она со мной практически двадцать четыре на семь. Это ведь ТЫ неизвестно где шляешься, вместо того, чтобы уделить время немощному старику.
Охренеть не встать! Вот так поворот. Аппетит сразу же пропал, хотя за день у меня во рту кроме сраного мятного чая и воды не было больше ничего.
Стул противно заскрипел по плитке, а я быстро покинула столовую.
Впервые за десять лет отец упрекнул меня в отстраненности от него. И… Это больно. Плевать, что он прав. Я понимаю, что его может не стать в любой момент, но унижать меня перед какой-то посторонней бабищей! Что это вообще было?!
Задумавшись, я забрела в другое крыло, противоположное, от моей спальни.
Из приоткрытой двери в коридор падал свет. Мне стало любопытно, что это за комната такая. Раньше тут была, кажется, одна из маминых гардеробных типа “я это носить не буду, но на благотворительность не отдам, это же моё”.
Подкравшись, заглянула. Никого. Тихонько вошла внутрь. Сейчас комната напоминала кабинет, в котором можно с комфортом спать. Современный компьютерный стол с тремя (!) мониторами, навороченные клавиатура и мышка, настольная лампа и геймерское кресло в комплекте. Рядом со столом – открытый стеллаж с обилием книг по бизнес-планированию, экономике, строительству и ряд литературы на иностранных языках. По другую сторону от стола разместился кулер на небольшой столике.
Повернув голову к окну, мой взгляд притянула кровать, наверное, два на два метра с кованым изголовьем. Чуть поодаль расположился высокий комод на шесть ящиков. И напольная вешалка с несколькими костюмами.
Нестерпимо зачесались руки покопаться в комоде, потому что висящие тряпки мне показались какими-то знакомыми. Жаль перчаток с собой нет, а то мало ли во что можно влезть…
Мда, ни шкафов, ни зеркал, ни даже личной ванной. Вот тебе и удобства. Я уже собиралась выходить, как услышала приближающиеся шаги. Твою мать!
Не придумав ничего лучше, залезла под стол, прикрывшись креслом.
В комнате тут же появился помощничек. Глаза б мои его не видели, потому что смотреть, как оказалось, есть на что. Хорошо, хоть морду не видно отсюда. Небрежно наброшенный белых халат не скрывал стиральную доску в том месте, где у мужчин нередко бывает пузико, такие же белые шорты, натянутые явно на мокрое тело, по сути не скрывали ничего: от явно накаченных ног, до вполне себе нескромного достоинства. Не Аполлон, но не будь он очкастым уродом, и если бы не Малыш, то… Не-ет. Все равно он урод.
Я чуть не подпрыгнула от страха, когда на столе завибрировал телефон. Практически лысые ноги в белых тапочках (как символично, потому что я пятницу убью этого говнюка) остановились почти около меня.
– Рус, – включая громкую связь, отозвался собеседнику очкарик.
– Живой, Кир? – хмыкнул голос Хишанова. – Что хотел? Я сына купал.
