— А это что? — спрашивает Фари. Он же Эдик, как я поняла.
Не “кто”, а “что” и да, это наконец, в мою сторону. Они все на меня взгляд переводят. Крутой отпивает виски, расстегивает пиджак, откидывается на большом кресле, как король по центру стола.
Вижу его идеальную белую рубашку, расстегнутую на две верхние пуговки. Она здорово контрастирует с его смуглой кожей. На его шее есть тату, правда, я не вижу, какое именно и понятия не имею, почему меня это волнует сейчас. Наверное, от нервов.
— Под колеса влезло.
Чеканит Крутой, достает сигареты, закуривает, жадно затягиваясь сигаретой. Я же стою и не знаю, что делать. Они меня на ковер словно вывели, и смотрят, как цирке на зверька.
- Я не “это”! Я Даша. Меня… Даша зовут.
Чувствую, как по сбитой коленке кровь потекла. Дурочка, уже ведь осень. Зачем я это платье напялила под куртку? Оно ведь не модное, голубое в горошек белый, дурацкое просто. И колготки тонкие при падении быстро разорвались.
Ноги насквозь мокрые. Я выбежала в кедах. Не думала, что будет так, а теперь хлюпаю этими кедами по начищенному полу, оставляя грязные следы. Из куртки капает вода, и из волос, кстати, тоже.
Страшно представить, на кого я похожа. На “это” уж точно, потому они меня так и зовут. Мало того, что платье на дороге превратилась в грязную паклю, так еще и эти холеные мужики теперь смотрят на меня, как на кусок мяса.
Особенно Крутой. Буравит тяжелым взглядом, немного опустив лицо. Это его привычка. Он так делает, я видела, он всегда так смотрит на меня. Как лев в засаде на овечку.
— Я не хотела аварии. Этого всего не хотела. Извините.
Хоть как-то сгладить ситуацию, но похоже, это не работает. Вижу, как Крутой жадно затягивается сигаретой, а после зажимает ее в зубах, достает из кармана небольшой блокнот, ручку и что-то пишет. Много ноликов. Протягивает мне листок.
— Извинения свои с задницу засунь. На.
Подхожу, смотрю на листочек и в глазах двоится. Моя жизнь столько не стоит, как он тут нарисовал.
— Что это?
— Это стоимость ущерба, который ты мне причинила.
Его рокочущий голос ласкает уши, такой бархатный, но в тоже время грубый, чужой, опасный.
— У меня нет таких денег.
Кто-то рядом свистит, держу пари — Брандо. Сглатываю, я в центре внимания. Точно под прицелом автомата.
Чувствую, если что не так ляпну, точно в лес завезут, а у меня другая цель. Мне не так надо.
— Даня, верни ее сумку — говорит Крутой. — Звони тому, кто заплатит за тебя.
— Кому?
— А мне откуда знать. Брат, батя.
— Ага, тетя, блядь!
Брандо. Этот кареглазый черт все время хочет меня уколоть и глаз с меня не спускает также, как и Фари. Тот вообще смотрит, как на мошку с километровой высоты, высоко задрав подбородок. Конечно, поглядите-ка на них всех. Лощеные, шикарно одетые, сытые.
Это бандитская элита, закрытый клуб гангстеров можно сказать, группировка. У них свой мир, а у меня свой. И в моем мире нет красной икры и еще каких-то деликатесов, названий которых я даже не знаю. Стол ломится от этих вкусностей, и я заставляю себя не пялиться так на еду. Стыдно.
— У меня никого нет. Нет того, кто за меня заплатит.
Поднимаю голову, встречаясь с холодными глазами Крутого. Вру без заминки, потому что малейшая оплошность, и он поймет. Они все поймут, и меня не спасут даже липовые документы, которые мне по-быстрому состряпали.
Хорошо хоть имя мое настоящее оставили, не то было бы еще сложнее переключаться, выдумывать какой-то образ. Хотя мне сказали просто быть собой, не тушеваться и не проявлять к ним неуважения. Этого они больше всего не переносят.
