Пять вечеров в неделю Алик последовательно проводил у пяти своих приятелей, где его кормили и оставляли на ночлег. В выходные он уезжал к родителям в Коломну.
Мой день был вторник. Я волновался, когда Алик задерживался.
За постой Алик щедро «платил» мытьём посуды и длиннейшими историями, количество героев в которых было сравнимо с классическим романом XIX века. Приходя, он первым делом стирал носки и вешал их сушиться на батарею. Потом садился на диван, закуривал раскрошенную «Приму» и глубокомысленно произносил:
– Ооооо! Клёво!
Этой мантрой сопровождалось всё происходящее. Такова философия даосизма.
Можно было постелить Алику белоснежную перину, а можно было кинуть на пол коврик и положить под голову телефонный справочник… Мантра прозвучала бы в любом случае.
Естественно, всё потребление спиртных напитков шло не за счёт Алика. Однажды я в шутку сказал ему:
– Когда ты впервые угостишь меня пивом, я, наверное, напьюсь от радости…
В следующий вторник Алик появился с целой «батареей» пива. Он весь лучился от счастья, даже плащ выглядел новее.
Сперва я потерял дар речи. Но потом меня стали терзать смутные догадки, и я решился спросить:
– Воронин, откуда у тебя деньги?
– Так мне мама дала… Ей посылку надо отправить…
– Стоп, стоп! – не выдержал я. – Ты всё потратил на пиво. А как посылку отправлять будешь?
Алик внимательно посмотрел на меня. На долю секунды в его взгляде мелькнуло сомнение. Но он решительно поправил держащиеся на резинке очки:
– Так, а на посылку-то я всегда стрельну!
…а потом меня клюнула ворона. Прямо в темечко.
Клюнула потому, что я на неё наорал.
Наорал, потому что она меня перебивала. Я рассказывал Жестякову о событиях этой ночи, а ворона громко каркала.
Я не люблю, когда меня перебивают. Поэтому люблю писать письма.
Вечер начинался, как обычно. Группки офисных работников радостно преодолевали несколько сотен метров, разделяющих башню бизнес-центра и метро. Некоторые задерживались около подземного перехода, чтобы выпить вечернюю бутылочку пива. Это у нас называлось «парапет».
Никто не помнит, когда зародилась эта традиция. Но «парапет» стал такой же частью офисной культуры, как совещания по понедельникам, корпоративный Новый Год и день рождения директора. Весной, с первыми лучами тёплого солнца, «парапет» торжественно открывали. А осенью, соответственно, торжественно закрывали.
Первыми на «парапете» как бы случайно встретились мы с Аркадием. Потом подтянулась остальная компания, не готовая перейти из мира бизнес-процессов к реальности без соответствующей акклиматизации. Впрочем, на этот раз она затянулась…
Темнело. От «парапета» мы плавно переместились к МакДональдсу. И туалет ближе, и закуска. Но тут секретарша Леночка сказала мне:
– Поехали куда-нибудь танцевать?
Я порылся во всех уголках медленно работающего мозга и не нашёл ни одной причины, по которой бы мне не стоило сейчас танцевать. Мы взяли такси и куда-то поехали. Уже в машине я стал искать телефон, чтобы позвонить жене. Всё же, о «сверхурочной работе» нужно было предупредить. Телефона нигде не оказалось, зато мы оказались на какой-то заштатной дискотеке посреди новостроек. Как потом выяснилось – рядом с домом Леночки.
Утром меня стала беспокоить судьба мобильного телефона. Это было моё первое средство связи и первая его пропажа. Я решился позвонить, хотя не очень понимал, что могу услышать. Поэтому, когда в трубке зазвучал неожиданно спокойный голос, я растерялся. Растерялся настолько, что произнёс вопиющую глупость:
