Я вышел на улицу. На душе было необыкновенно легко. Что, к сожалению, не отменяло необходимости «порадовать» родителей.
Я зашёл в телефонную будку и набрал номер. Сквозь треск прокричал:
– Два!
– Что? Сдал? Молодец! Твоя жена в роддоме!
Я купил две бутылки портвейна. Одну положил во внешний карман костюма-тройки, а другую открыл. И пошёл к роддому.
Однажды к нам заехал родственник из Москвы.
Две «столицы» существуют в стране для того, чтобы жителю одной из них было, где спокойно попить водку – без назойливых звонков родственников и приятелей, без необходимости врать на работе… Встать с утра, выпить рюмку и пойти гулять по одной из «столиц».
После моего рассказа о поступлении в университет, а то есть – после второй бутылки, родственника осенило:
– Слушай! Ты же пишешь чего-то там… Давай к нам в Литинститут! Академическая программа та же. Плюс компания хорошая.
Возразить было нечего. Я отдал ему свои рукописи, чтобы он занёс их в приемную комиссию. И забыл об этом. Потому был сильно удивлён, когда мне пришло приглашение на экзамены.
Тут я применил совершенно другую тактику. Мало того, что я не готовился. Я даже не ставил будильник на утро. Может быть, именно поэтому получил 29 баллов из 30 возможных и стал студентом.
С экзаменами и курсовиками было, действительно, проще. Я изучал то, что хотел изучать, что понимал и чувствовал. Однако и тут не обошлось без приключений. Взять хотя бы тот же английский.
– Я буду вас всех спрашивать, а потом вы подойдете с зачётками, – сказала типичная «англичанка», сухонькая и ухоженная.
– Быстро за колонну! – сказал типичный поэт Дима, небритый и растрёпанный.
Мы стояли за колонной, пока весь курс на незнакомом языке рассказывал о своих семьях, любимых животных и летнем отдыхе. Потом подошли с зачётками.
Зачем-то современным литераторам понадобилась экономика. Я стоял перед дверью в экзаменационную аудиторию и думал, зачем. Наверное, чтобы квалифицированно торговаться с издательствами. Рассуждения прервал вбежавший Владик:
– Ты что-нибудь знаешь?
– Нет, конечно!
– Боишься?
– Ну, в общем да…
– Тогда пойдем!
Мы вышли из института. Купили бутылку портвейна. Выпили её в сквере и снова вернулись к аудитории. Очередь ещё была.
– Ещё боишься? – спросил Владик.
Я ничего не ответил и мы снова пошли.
Тянуть билеты пришлось, задержав дыхание. Посреди аудитории меня догнал Владик и спросил громким шёпотом:
– Слушай, а вот «естественная монополия» – это про что?
– Ну, наверное, про то, что в Бразилии кофе растёт, а не в Бразилии не растёт, – предположил я.
– Понял! – уверенно сказал Владик и пошёл к преподавателю.
Стараясь дышать в сторону, он полчаса рассказывал о Бразилии, кофе и всех несчастных странах, где этот самый кофе не растёт. Я слушал, как завороженный, проникаясь сочувствием к сложной экономической ситуации, созданной всего лишь отсутствием этих маленьких зёрнышек.
Я думал о том, что мир действительно несправедлив. Берётся откуда-то маленькое, но очень важное зёрнышко, и человек абсолютно счастлив. А у кого-то этого зёрнышка нет и быть не может.
Жизнь – монополия. Только что ж в этом естественного?
