– Мне нравится этот парень, молодой, горячий, пылкий. Еще полчаса назад чуть ли не в коме валялся, а сейчас угрозы рассылает во все стороны, молодец дружок, – радостно сказал Хохмарь, хлопая в ладоши. – И ведь не боится же таким молодым из жизни уйти.
– Нас трое, – похрустывая костяшками на пальцах оживился Валера. – А ты один.
– И Гиблый за нас пойдет, – вставил Егор. – Если отомстить захочет.
– Один за всех и все за одного, какая прелесть, – Хохмарь взмахнул руками, оскалившись. – Вы хотите все вместе погибнуть или по очереди. Добровольно на нож пойдете, решили, что отберете у меня мою радость. Я обожаю все острое, и то, какие увечья оставляют мои хорошо наточенные друзья. Я пользуюсь ножами, лет с девяти, точно метаю, владею приемами и не боюсь доставлять боль. Вбейте в свои головы, что на меня переть нельзя, могу располосовать все тело такими узоры, в музее за искусство примут. Я людей режу плавно, медленно, потихоньку, минуя жизненно важные органы, что бы раньше времени не откинулся, затем останавливаю кровь, зашиваю, вылечиваю и выхаживаю, чтобы потом заново резать по свежей, затянутой ране. И так по кругу, раз за разом слушая крики, стоны и мольбы о смерти. Я обожаю кромсать плоть, это мое хобби, моя работа, мое призвание и наслаждение.
– Да ты полный псих, – сказал обалдевший от услышанного Егор, после короткой паузы. – Как тебя земля носит урода.
– Ты и вправду смелый парень или глупый, не понимаю. Что бы оскорблять маньяка с ножом, самому нужно быть психом. Мне нравиться такой порыв, – сказал Хохмарь. – Я бы на тебе Егорка с удовольствием узоры повыводил бы.
– Отстаньте от него, – Фельдшер поднялся на ноги. – Не нужно больше крови, ваши угрозы до всех дошли, не стоит переходить черту.
– Ты не прав доктор, я и не стремился никуда переходить. Я просто рассказал немного о себе, всю правду какая она есть, и никому не грубил, в отличии от мальчишки.
– Ты угрожал, – не дав договорить, вскрикнул Егор.
– Пугал, – Хохмарь чуть наклонился и облизнул красный кончик ножа. – Я пока еще никому не угрожал, поверь мальчик – это куда хуже.
– Ты очень странный человек, – произнес Валера, помогая Егору и Фельдшеру поднять матрас и держать его перед собой. – Психов вроде тебя должны держать отдельно от людей.
– Я не псих, – ухмыляясь, Хохмарь медленно встал на скамью ногами и вытянулся во весь рост. – Я просто очень люблю свое дело как никто другой. Давайте позабавимся мальчики, – перекошенный указал острием ножа на Валеру и доктора. – Думаю вас двоих я просто убью, а тебя Егорка оставлю на сладкое.
Хохмарь хотел еще сказать, но не успел. Резкий металлический лязг открывания массивной двери заставил повернуться и замереть, судорожно пряча нож в потайной карман. Несколько фигур в военной форме показались в проеме двери, держа перед собой автоматы и ослепляя присутствующих мощными фонарями.
– Отошли к дальней стенке и развернулись к ней лицом, – скомандовал громкий, властный голос, заставляющий немедленно подчинится. – Руки за спину, смирно стоять, не оборачиваться.
На середину комнаты, на плохо засохшее размазанное пятно крови, военные вывалили зеленого цвета телогрейки, черные вязаные шапки, трехпалые перчатки и кирзовые сапоги, разных размеров с забитыми внутри портянками. Подгоняемые криком и руганью, сидящие в железной комнате люди наспех накинули на себя одежду и обувь, не подбирая размер, и вышли в узкий коридор друг за другом. Шли медленно, постоянно спотыкаясь и падая, получая удары дубинками по спинам и ногам. Егору показалось, что они идут по лабиринту, без выхода, пока не поднялись вверх по железной лестнице, и в лицо ударил нестерпимо яркий и ослепляющий свет. Морской, слегка солоноватый воздух, наполнил легкие Егора, придав сил и уводя боль в затылке прочь, заставив слегка улыбнуться.
