Гектор взял меня за плечи, аккуратно разворачивая. Я пошла за ним, но прислушивалась к постепенно затихающему разговору между Прокурором и Адвокатом.
– Как дочка, кстати? – голос Саррах долетал до меня еле слышным шепотом.
– Как всегда, – сказала Прокурор. – Не думаю, что ей будет лучше когда-нибудь.
– Жаль. Вы такая семья, и тут такое…
– Ничего страшного. Мы родим еще одного ребенка. Раз уж с этим не вышло.
Я вздрогнула, обернулась через плечо, чтобы убедиться в том, что спокойный ровный голос Прокурора мне не померещился.
– Мы не можем позволить себе ослабление позиций рода, – холодно сказала Прокурор.
Придерживая меня за затылок, Гектор усадил меня в машину на заднее сидение. Я посмотрела на свои руки, прикусывая губу.
В голову мне пришло, что новые законы очень даже хороши, потому что по законам довоенного времени, девочку, которую я даже не знала, и которая, кажется, страдала от какого-то заболевания, убили бы собственные родители.
Мне не должно было быть никакого дела до постороннего мне существа, но сердце в груди пропустило удар, и я решила, что сегодня я не очень сильная. Скорее ангелоподобное создание.
Но оскорблять себя в голове было совсем невесело, поэтому я закрыла глаза и попробовала поспать. И когда задремала, забылась.
В моей палате всегда было тихо. Меня поселили с еще одной девочкой-полукровкой, но она со мной не разговаривала. Она вообще ни с кем не разговаривала, забивалась в углы, и смотрела на всех волком. В первый день я пыталась поговорить с ней раз или два, но всё было тщетно. Первый день я так и не запомнила толком, потому что смогла дойти до кровати и нормального душа, да упасть. Накануне меня под строгим надзором привели в нашу съемную квартиру, и я побросала кое-какие вещи в сумку, взяв с собой только то, что принадлежало мне, но не отцу, пусть мой взгляд и задержался на миг на вещах, которые он не успел забрать с собой. Я хотела еще взять ноутбук, но он оказался изъят, и по секрету Гектор шепнул мне, что компьютер мне не вернут, потому что будут снова и снова искать, какие следы мы с отцом могли там оставить. И я махнула на него рукой. Мобилку отдали, и то хорошо. Я переживала, что мне не оставят шкатулку, но удивительным образом она ни у кого интереса не вызвала.
Проснувшись, я первым делом добралась до душа, оттерла тело и наконец-то помыла волосы шампунем, а не мылом. Перья я промокнула полотенцем, а потом взъерошила, пока они не стали почти сухими.
Я вышла в палату и посмотрела на полукровку на соседней койке.
– Привет, – я махнула рукой. – Я Пандора, а тебя как зовут?
Она ожгла меня недовольным раздраженным взглядом поверх книги, подняла томик повыше и закрыла им лицо. Я пожала плечами. Ну ладно, не хочет дружить, значит не надо. Сев на кровать, я повертела головой по сторонам. Стоило бы начать представляться так, как у них принято.
– Давай иначе, – сказала я. – Полукровка Пандора, безродная. А тебя как зовут?
Девочка промолчала, повыше подняла книгу. Я вздохнула. Зашла медсестра, – судя по халату в крупных ярких цветах, – вкатывая тележку с двумя подносами. Бросив на них взгляд, я тихо хмыкнула. Рацион тут больничный, но пойдет. Я забрала свой поднос у нее из рук, ставя на тумбочку.
– Доброе утро, девочки, – сказала она, выпрямляясь. – Врач сейчас подойдет.
Пожав плечами, я принялась за еду, жадно поглощая принесенное. Диетическое или нет, это было определенно вкусней того, чем то, чем меня пичкали в тюрьме. Доев порцию, я посмотрела на вошедшего врача. Осмотр был простым и кратким. Я смотрела, как он разводит и сводит мои крылья вместе, просит встать или подпрыгнуть.
