Призмы Шанбаала - страница 27

– У тебя сильные мышцы, так что тебе повезло, – сказал доктор, глядя на максимально вытянутое крыло. – Адаптируешься быстро, а когда получше обучишься магии, летать научишься раньше остальных.

– Летать? – я посмотрела на него, оглянувшись через плечо. – На вот этих штуках?

– Все крылатые создания могут летать. Но без равномерного развития магического потока это невозможно. У тебя нет типичных аномалий для полукровок, выросших в Первом мире.

– А что будет, если они появятся?

– Тогда можно будет ампутировать крылья, – он пожал плечами. – Такое тоже бывает, и ничего страшного в этом нет. Качество жизни слабо изменяется, – он заглянул в карту. – Расы родителей?

– Отец темный дэв, мать – чистокровный нефилим, – ответила я.

– Чистокровный темный?

– Нет. Дед был полукровкой, – тихо добавила я, и почему-то почувствовала, что к щекам приливает кровь.

– Я знаю, кто твой дедушка, – хмыкнул доктор. – Потрать свое бессмертие не хуже, чем он.

Никто не мог стать моим дедом, и сделать то, что сделал он, но я промолчала, не начиная этот разговор.

– После завтрака физиотерапия, потом до обеда свободное время. Я бы отправил тебя на электростимуляцию, но у тебя хорошие мышцы, так что думаю, не надо тебя залечивать. Если почувствуешь, что нужна дополнительная помощь, скажешь. Перед обедом еще терапия, потом обед, потом небольшие магические консультации. Ты хорошо осведомлена о магическом мире?

– Неплохо, – я небрежно пожала плечами.

– Все равно походишь. Считай, бесплатные курсы перед Академией. И психотерапия.

– Психотерапевт мне не нужен, – я поморщилась. – С головой у меня всё в порядке.

Папа бы со мной поспорил, но он сказал мне никогда никому не верить. Никакая терапия невозможна без доверия. Я уже доверилась Агарь и Белиалу, и ничего хорошего из этого не вышло.

– Не обсуждается. До вечернего осмотра.

Я проводила его взглядом, завернулась в крылья и вернулась обратно на кровать, чтобы перебрать вещи, которые у меня были. С собой я брала исключительно то, у чего был приличный вырез на спине, или что имело застежку сзади. Папе эти кофты никогда не нравились.

Я вспомнила его и нахмурилась, наклоняя голову и занавешиваясь волосами. У папы крыльев не было, но его друзья прятали их с помощью силы, и тогда на спине появлялись две татуировки. Помнится, в детстве я думала, что у всех, у кого на спине тату в виде крыльев, обязательно крылатые. Пока не узнала, что люди наносят такие рисунки ради собственного развлечения. Да и некоторые существа тоже.

Девочка закрыла книгу, поднялась на ноги и вышла. Я показала ей вслед язык, возвращаясь к разбору вещей.

Разложив вещи, я уселась на кровати со шкатулкой в руках. Моя жизнь изменилась, но она оставалась последней связью с папой. Вздохнув, я покрутила ее из стороны в сторону, вновь начиная передвигать деревянные плашки, пытаясь составить узор.

Задумавшись, я передвигала планки уже на ощупь, пока не услышала щелчок. Вначале мне показалось, что это очередная игра моего разума. Я опустила взгляд, покрутила шкатулку из стороны в сторону и медленно толкнула ногтями больших пальцев крышку вверх. Она открылась. Ни скрипа, ни шороха, просто сдвинулась на хорошо смазанных петлях. В воздухе запахло свежим кедром, голова закружилась, на миг я словно потеряла способность здраво мыслить.

Внутри лежал конверт. В мыслях быстро забегали предположения, что там может быть: старая валюта, чье-то любовное письмо, чье-то военное письмо… или какая-нибудь загадка. Конверт был новый, запечатанным серебристым воском. Печать я не узнала. Я знала, что на печатях писем из Загранья стоит профиль Миледи, а у Предела – пять переплетенных роз, как символ единого Пятимирья, Полярис рисует пятиконечную звезду. Но оттиск на воске скорее был похож на витиеватую букву, чем на чей-то знак. Личная печать? Что-то из других времен? Ответа я пока не нашла. Я достала конверт из шкатулки, погладила пальцами, ощущая шероховатость бумаги. С отца сталось бы одной загадкой спрятать другую. Одной рукой я сломала печать посередине, воск испачкал руку, оставляя на коже блестки. Обтерев ладонь о покрывало, я достала наружу всего один лист, заполненный резким угловатым подчерком. Некоторые линии букв были словно два раза обведены, и это напомнило мне классический стиль Загранья довоенной эпохи. Тогда вроде всех так писать учили: папа писал так же, ровными аккуратными буквами, даже не думая о том, что лишние линии прибавляют красоты, но не читабельности. Может это послание от папы? Он сунул мне в руки шкатулку, когда запирал меня в шкаф.