Так же вместе с Ингой они посетили кладбище: портрет отца немного выцвел, но других его фотографий у Владимира не осталось, так как его, пятнадцатилетнего и убитого горем, увозили из Студёных Выселок спешно, толком ничего не позволив взять. Но Владимир помнил, что в родительском доме после его отъезда много чего оставалось. Где все эти вещи теперь? Там были альбомы, а в них фотографии: и матери, и отца, стоящего возле лошадей, и его маленького, либо подростка… Может они до сих пор хранятся у кого-то… Пока Владимир взрослел и поднимался по карьерной лестнице, всегда избегал разговоров об отце, не пытался найти мать, не искал родительских вещей, старался выкинуть из головы события тех, давно прошедших, дней… Единственным напоминанием были сны: образ отца появлялся в них всякий раз, когда Володя пытался принять важное для себя решение – и этот образ давал ему подсказку. Выходит, что верил он в жизнь после смерти давно, где-то на уровне подсознания, просто отказывался это принять, принимая сбывшийся сон за случайное совпадение.
В июле 2020-го Иконников-младший вновь навестил Ингу. Она собрала обед. Гость нахваливал суп из маслят, он запросил ещё одну порцию и продолжал черпать, позвякивая ложкой. Сегодня Владимир Фёдорович был на редкость разговорчив, в приподнятом настроении, Ингу он тоже расспрашивал о делах:
– Что там у вас с этим Водолазом из Каменки? Разобрались надеюсь?
Инга ответила утвердительно.
– А Кирилл успокоился?
– Вряд ли. Мне кажется, что его кроме Нунэ ничего в этой жизни не интересует.
Владимир Фёдорович придвинул ближе очередную тарелку.
– А что ему! парень молодой, любознательный… – продолжал гость. – Другие… либо лодыри – ничем не интересуются, либо интересы у них криминального характера: игры азартные… Ну ты знаешь. Чем попадать под влияние всяких… уже забыл фамилию его директора, того, покойника, который чуть не втянул его чёрт знает во что. Уж лучше пускай… – Некоторое время он жевал, затем окончил мысль: – Пускай гоняется за призраками, за водяными, за лешими!
Инга выставила перед ним чай и компот, что было в её духе, так как сама она пила во время обеда и то, и это. Сахар предложила добавлять самому, а то могла ошибиться.
– В понедельник приедет электрик, я договорился, и займётся курятниками, заодно розетку ему покажешь. Только отцу скажи, чтобы он во время его приезда сидел в дальней спальне тихо и не высовывался!
Скучавший на полу Нунэ делал вид, будто обсуждают не его. Владимир Фёдорович старался избегать к нему прямых обращений, делал всё через Ингу, как через переводчика. Нунэ счёл, что ему пора вставать, у него возникло внезапное желание переместиться в кабинет. Однако Инга с Владимиром догадались – куда его переместило: через секунду с улицы донеслись звуки, что говорило о его появлении в вольере: куры громко раскудахтались, будто на них что-то обрушилось, затем успокоились.
Инга воспользовалась его отсутствием, чтобы поведать кое о чём:
– Кажется он собирает коня.
Услышав странность, Владимир перестал помешивать чай.
– Почему коня? В смысле собирает?
Инга придвинулась ближе, постоянно озираясь на приоткрытую дверь кабинета, наклонилась, стала объяснять:
– Он откуда-то таскает разные железяки – хлам всякий, металлолом. А затем из них лепит какую-то… поделку что ли… Там, за сараями. Пообедаешь, я тебя свожу показать. На мой взгляд это конь.
