Взволнованная зеленщица некоторое время ошеломленно смотрела ему в спину и впала в еще большее замешательство, увидев, как он решительным шагом поворачивает на улицу Иерусалима и исчезает в подъезде бывшей резиденции председателей Парижского парламента [6]. Теперь в этом здании располагались службы префектуры полиции, и девица пригорюнилась от одной мысли, что у ее равнодушного Аполлона могут быть неурядицы с силами правопорядка. Глупо, опять же, но, взявшись за ручки тачки с овощами, она невольно взмолилась о том, чтобы пригожий молодой человек не стал жертвой несправедливых нападок со стороны полицейских.
Ей и на секунду не пришло в голову, что столь изысканный господин может сам работать в префектуре, как обычный чиновник. А между тем сумрачного красавца, вошедшего в присутственное место, уже приветствовали, отдав честь по уставу, двое дежурных в полицейской форме, стоявшие на страже в приемной.
Занятый своими размышлениями, он и этих чуть было не проигнорировал, – опомнился, лишь когда поравнялся с обоими, и небрежно ответил, ограничившись тем, что поднес набалдашник трости к полям цилиндра, после чего продолжил путь. Дежурные обменялись многозначительными взглядами, вполне выражавшими то, что оба о нем подумали. Более мстительный по натуре из этих двоих все же не удержался от комментария, проворчав себе в усы:
– Разоделся, что твой принц, и мнит себя выше других! Нечего ему делать среди таких, как мы.
Но у молодого человека не было шансов это услышать, потому что он уже стремительно, одолевая сразу по три ступеньки, поднимался по лестнице на последний этаж.
Там, на антресолях [7], было несколько комнат, когда-то служивших жильем прислуге, а теперь переоборудованных в хранилища документов. Не в пример нижним этажам, где всегда кипела бурная деятельность, архив оставался царством пыли и паутины. Исключение составляли лишь первые два помещения, недавно отведенные под рабочие кабинеты. На обеих дверях с облупившейся краской, настоятельно требовавших малярной кисти, висели одинаковые таблички с туманной надписью: «Бюро темных дел».
Молодой человек без стука вошел во второй кабинет. Через окно-фрамугу с замшелым стеклом просеивался зеленоватый аквариумный свет. В воздухе витал запах дорогого табака с отдушкой из пряностей и меда, и эта дурманящая роскошь вступала в противоречие с тесным пространством и скудной меблировкой.
Молодой человек оставил редингот и цилиндр на неустойчивой напольной вешалке и расположился за письменным столом, пребывавшим в таком плачевном состоянии, что даже самый ушлый старьевщик не выручил бы за него и десяти лиардов [8]. На означенном столе молодого человека ждала копия свежего рапорта из тех, что составлялись каждый день доверенными сотрудниками префекта полиции. В рапортах можно было прочесть о положении дел в столице и о результатах ежедневной работы разных полицейских служб: там фиксировались общественные настроения, количество произведенных арестов и выданных паспортов, особенности снабжения площадных и крытых рынков, поднятие цен на товары первой необходимости и т. п.
Молодой человек пробежал рассеянным взглядом этот образчик административной прозы и сосредоточил внимание на свежих газетах, также предоставленных в его распоряжение. Начал он с благосклонной к республиканским идеям «Насьональ», чьи авторы неустанно сокрушались в своих заметках о бездеятельности властей. После Июльской революции
