Традиций вокруг нас всегда немало. И прежде всего это то, что сам понимаешь как традицию. Что принимаешь как традицию, ощущая свою внутреннюю связь с ней.
Традиция может вдохновлять нас, если мы видим в ней знание, сохраняемое уважением. Если для нас это та часть нашего прошлого, которой хочется помочь перебраться в будущее.
Традиция может тяготить нас, если мы воспринимаем её как цепкое притяжение, для преодоления которого нужна решимость.
Простейшим примером служит семейная династия – эстафета, которую принимаешь или отклоняешь. Для того и для другого нужно мужество, если борешься за своё, прислушиваясь к чувству призвания.
Существуют самые разные окружающие нас традиции. Родовые, выходящие за рамки династической профессии, – менее заметные, но ощутимые. Этнические традиции, социальные, национальные. Даже дружеская компания может завести свои традиции, и приходится решать, разделяешь ли ты их. Какие-то из традиций не затрагивают чувство призвания, но влияют на становление личности, а это вещи связанные…
Важно принять традицию свободно – или свободно отказаться от неё, чтобы искать иное своё, искать по-своёму, на своих путях.
Здесь, коснувшись традиций, мне хочется немного рассказать о докторе Фёдоре Гаазе (1780—1853). Он продолжил семейную медицинскую династию, а вот с некоторыми другими традициями сражался всю жизнь. Родился и получил образование он в Германии. В двадцать два года оказался в России, стал преуспевающим врачом, но каким-то не вписывающимся в тогдашние традиции. Бесплатно лечил бедных, нуждавшихся в лечении, да ещё сам оплачивал необходимые лекарства, чем уже вызывал удивление одних и восхищение других.
Когда его назначали на высокую должность, он тут же начинал ломать традиционно спокойный и непыльный для чиновников канцелярский уклад их деятельности. Особенно ярко это проявилось, когда она стал главным врачом московских тюрем. Во что бы то ни стало он добивался непривычно гуманных (вместо традиционно жестоких) способов содержания заключённых и отправки арестантов по этапу. Сам обходил арестантов, стараясь облегчить их тяготы и проверяя исполнение нововведений.
Его настойчивость в преодолении чиновничьих препон, инертности разнокалиберного тюремного начальства и нерадивости тюремных врачей вызывала серьёзное сопротивление. Доносы и интриги против него были нередким делом, но он упорно настаивал на том, что считал более справедливым и человечным. И все свои деньги тратил на то, что считал нужным для каждого обездоленного, который стоял перед ним. Свой призыв «Спешите делать добро» он относил прежде всего к самому себе.
Прочитайте подробнее про доктора Газа! Это уникальный урок осуществления призвания – врачебного и человеческого.
Слово «озарение» звучит, может быть, слишком громко, но у многих людей случается то, что трудно назвать иначе. И часто это относится именно к чувству призвания.
Озарение – это особый вид догадки, пронзительной и убедительной, даже если со стороны она может казаться нелепой. Это внезапно вспыхнувшее понимание. Это не то, что для других, а то, что важно персонально для тебя.
Такое может произойти в разном возрасте и при самых разных обстоятельствах. Это редко проявляется как прямая информация о призвании, скорее как образ или череда образов.
Например, Рамакришна (1836—1886), почитаемый в Индии как великий святой, осознал своё призвание ещё мальчиком, увидев в небе стаю белых журавлей. А знаменитую Жанну д’Арк первое озарение посетило в тринадцать лет, а в семнадцать она, простая пастушка, приступила к осуществлению своей миссии: спасению Франции в качестве главного полководца – несмотря на всевозможные препоны на этом невероятном пути.
