Некоторые сцены из сегодняшнего сна казались ей смутно знакомыми, будто что-то и правда когда-то происходило с ней. Но общее ощущение мерзости, неприемлемости происходящего в этих сценах пересилили желание попытаться вспомнить свое прошлое, и Лена с легкостью позволила сну «утечь» в никуда, подобно песку, высыпающемуся из раскрытой ладони.
Лена поправила прическу и взглянула в сторону детской кроватки. Петя еще немного посапывал, но при этом его глазки были слегка приоткрыты, и казалось, что он наблюдал за мамой. Выражение его лица сообщало примерно следующее: «Ну и зачем вы, людишки, меня разбудили, я так прекрасно спал, и хочу спать дальше!».
Лена привстала, подошла к ребенку, просунула руку сквозь прутья боковины и стала нежно, легонько поглаживать Петю по волосам, по животику, по ножкам. Провела подушечкой указательного пальца по его щеке, отчего он наконец перестал выглядеть недовольным и заулыбался.
Лене вдруг стало так хорошо. «Как здорово, что у меня есть мой малыш!» – подумала она. Малыш подполз к выходу из кроватки. Выход представлял собой вынутые папой два прута одной из стенок, так что ребенок вполне мог вылезти наружу самостоятельно. «Какой же молодец мой Лешка! – думала Лена. – Руки у него золотые! Как он там, интересно?»
Почему-то от мыслей о том, где ее муж, ей стало немного тревожно. Она постаралась отбросить от себя эту тревожность, встала и расправила занавески по сторонам. Сначала одной рукой направо – уверенно и резко. Затем второй рукой налево – рразз! И готово! Почему-то левая часть занавески как-то всхрустнула, напугав Лену. Посмотрев наверх, она увидела, что занавеска висит не на всех крючьях: крайний оторвался вместе с петелькой. «Похоже, я дернула ее слишком сильно», – с досадой подумала Лена.
Она обернулась кругом, к Петиной кроватке, и вдруг вздрогнула, почему-то испугавшись маленькой фигурки. За то время, пока мама воевала с занавесками, маленький человек выполз из кроватки, привстал, опираясь на стульчик, и подошел к маме почти вплотную.
Лена вдруг поняла, что с ней что-то не то: «Ребенка пугаюсь, занавеску порвала, да что со мной такое!»
В то же время Петя смотрел на свою маму и думал, что маме плохо. Он очень-очень сильно хотел ей помочь, но не знал как. Он ощущал свою невидимую связь с ней, словно его кожа воспринимала электрические сигналы от ее фигуры, и понимал, что с мамой что-то происходит. Он еще не умел формулировать сложные понятия, такие как тревожность, обеспокоенность или плохое настроение. Но он точно знал, что мама сейчас немного не такая, как обычно. И еще он был уверен, что это из-за него. Ну а из-за чего же еще это может быть?! Ведь есть только он и мама, ну и бабушка, и дедушка. И даже папа где-то далеко. Но другие люди не так важны, как мама. А раз ей плохо, значит, виноват он.
Петя подошел к бумажному пакету с игрушками и перевернул его. Затем взял красный квадратный кубик и поставил его посреди комнаты. Посмотрел на маму вопросительно. Лена подумала, что он хочет, чтобы она помогла ему построить башенку:
– Ты мой любимый, мой хороший сыночек, Петенька, не знаешь, как построить башню? – немного нараспев затянула она ласковым голосом. – Сейчас я тебе помогу.
Лена взяла зеленый кубик и поставила на красный. А потом синий, и желтый, и снова красный. И опять синий. И треугольник сверху. Петя наблюдал за мамой и радовался, что она строит башенку. Конечно, он мог бы и сам это сделать, но ему просто хотелось, чтобы мама стала чуточку веселее. Подумаешь, она считает его слишком маленьким, чтобы уметь строить что-то из кубиков. Это было неважным, что она ошибается. Важным было только то, что она прямо сейчас улыбалась. И он улыбался ей в ответ, радуясь, что у него получается защитить маму от чего-то плохого, занимая ее игрой с ним.
