Наконец, она, по-видимому, подошла достаточно близко, потому что монах опустил руку с указующим перстом и вытянул ее открытой ладонью к Лене:
– Стой! Ни шагу больше!! Стоять!
Лена послушно остановилась. Монах вытащил из складок широкого рукава градусник и сказал:
– Ты больна, я позабочусь о тебе. Но сначала необходимо измерить температуру.
В смысле этих слов не было ничего особенного, обычная забота о здоровье, но звучали они как-то не по-доброму, зловеще, так, что Лена почувствовала леденящий страх, будто бы ее спина была живой, сильной рекой, которая вмиг замерзла от какого-то непреодолимого стихийного бедствия. Стало очень-очень страшно, до ужаса. Лена смотрела на этот градусник и ненавидела его. Было так страшно, что хотелось убежать, но сделать это было совершенно невозможно. Ноги не слушались, они застыли от ужаса. И хуже всего, что было непонятно, почему же в этот момент так страшно!
Монах вдруг крикнул неистовым голосом:
– На колени!!!
Ленино тело содрогнулось, но двинуться она не смогла. Правда, кое-что все же произошло: Лена ощутила новую струйку жидкости на своем теле, на этот раз в районе своих ляжек. Монахи вдоль стен вдруг начали заливисто смеяться и показывать на нее пальцами. Она поняла, что описалась, что это невероятный позор, но это было не так значимо, как ужас, который она испытывала.
Монах стал медленно подносить градусник к ее рту. Лена приоткрыла рот, позволив градуснику войти внутрь, и тут же сомкнула губы. Ощущение от того, что градусник был внутри нее, было очень плохим, но она успокаивала себя: «Это ведь для меня, для моего здоровья, он просто хочет позаботиться обо мне».
Монах зловеще усмехнулся, и вдруг балахон обнажил его лицо. Это было лицо Алексея – ее мужа. Лена вдруг ощутила, как все клетки ее тела собираются то ли исчезнуть, то ли взлететь куда-нибудь, все вокруг стало смешиваться в одну спираль, будто бы кто-то взял несколько разноцветных кусочков пластилина, сложил вместе и стал скручивать.
«Ну наконец-то я уже умру», – подумала Лена, но перед тем, как все исчезло, она еще успела услышать слова Алексея: «Нужно перепроверить температуру, сейчас мы попробуем другой способ». Накатившие на Лену омерзение, дикий ужас и ощущение неестественности, «пластмассовости» происходящего сплющили бы ее в одну маленькую точку, но все внезапно закончилось…
…Лена вдруг очутилась на палубе яхты, покачивающейся на синих бескрайних волнах. Крикнула чайка, рядом на столике появился бокал с коктейлем, украшенный ярким розовым зонтичком. Лена глубоко вдохнула, подумала: «приснится же такая гадость» и откинулась на шезлонг-качалку, отдаваясь ритму качающегося на волнах кораблика…
В это время в реальности свесившийся с потолка паучок оказался перед табло электронного будильника, заслоняя одну из зеленых цифр. Так что было непонятно, показывает ли будильник 03:23, или 01:23, или еще какое-то время. Зато совершенно точно было понятно, что на дворе ночь, и сигнал будильника, заведенного на 07:20, сегодня еще не звучал.
Четверг, комната Лены и Пети. 07:20.Три дня до происшествия.
Лена проснулась, как и всегда, от механического исполнения строчек из какой-то песни: «Вставай, страна огромная, вставай на сме…». Что по тексту в песне было дальше, слышно не было, так как Лена уже нажала на кнопку будильника. Петя уже ворочался в кроватке, а значит, возможности еще немного подремать не было. Осоловело оглядевшись по сторонам, она поняла, что уже не спит, ощущение реальности стало потихоньку возвращаться к ней. «Ну и сон!» – подумала она, вспомнив помещение с монахами. Лена посмотрела, все ли в комнате находится на своих местах. Те же узоры на обоях, похожие на цветы из советской сказки, тот же коричневый комод для детских вещей, та же рука перед ее носом. Все было как всегда, только Лена была немного не такой, как обычно. Почему-то увиденный сон, или точнее – сны, так как кроме Павла Вельиаминовича и монаха были еще катакомбы, лавка мясника и бег от чудовища, сильно потрясли ее. Это было так странно, оказаться не на яхте на отдыхе, а снова в своей обычной жизни.
