С Володей я, как ни странно, продолжала встречаться, не смотря на его неадекватное поведение. Мы все еще оставались друзьями. И я не могла заставить себя перейти эту грань простого общения.
Что-то в поведении Володи меня настораживало. Хотя, безусловно, с ним было интересно и понятно. Как с любым Козерогом. Не было полутонов или экивоков. Да-да. Или нет-нет.
Внутреннее чутье подсказывало мне, что между нами не может быть ничего серьезного. Но мой новый друг был очень умным, эрудированным и имел какую-то удивительную житейскую хватку.
И вообще энергетику человека, с которым не нужно казаться. А можно просто быть. И это, разумеется, меня подкупало. Как только я окончательно принимала решение больше не связываться мужчиной, который перешел красные линии, Володя звонил и предлагал просто погулять.
Я ссылалась на какие-то дела, но он выворачивал ситуацию так, что я, сама того от себя не ожидая, соглашалась.
Более того, я, как дурочка, снова садилась к нему в машину, хотя он запросто мог меня вывезти в лес и там расчленить. Когда я проходила практику как юрист в отделе по расследованию уголовных дел, то мой бывший любовник предоставил досье для диплома по самым опасным преступникам.
Все маньяки имели интеллигентный вид. Именно поэтому так долго промышляли убийствами. Ни один из опрашиваемых ни разу не сказал о том, что какой-нибудь извращенец или настоящий преступник, их сосед, как-то с ним не вежлив или ведет себя из ряда вон вызывающе.
Напротив. Все, как один, были семьянинами, имели детей, а жены и вовсе утверждали или делали вид, что не знают об этой порочной стороне своих мужей.
Именно таким был Володя. Психологом. Он обволакивал меня своей харизмой. И голос его был вкрадчивым, часто он переходил на шепот, повторяя, что низкий тембр всегда запоминают отчетливее.
Моя мама, педагог по вокалу, тоже рассказывала о том, что для того, чтобы орущие дети в классе замолчали, нужно говорить с ними тихо. Шепот легче по своему весу, чем крик, поэтому он долетает до слуха быстрее.
И, тем не менее, мама все детство орала на нас так, что от этого мы, дети, могли описаться. Зная, что она нас будет избивать до полусмерти.
Позже я поняла, почему не могу сопротивляться Володе. Он напоминал мою маму, властную, но с видимостью порядочного человека, которого в обществе уважали.
Да, моя мама смогла сделать себе такую презентацию, что никто не сомневался в том, что она – порядочная женщина. Многодетная мать, воспитывающая не только родных, но и усыновленных и опекаемых детей.
Больных сирот с психическими отклонениями. Ненормальных. С умственной отсталостью, которых никто не хотел брать в семью. А мама это делала с легкостью. Значит тут же в глазах социума получала преференции.
Ее не просто уважали – боготворили и почитали. Внимали каждому ее слову.
К тому же, мама всегда состояла в религиозной общине. И позиционировала себя набожной прихожанкой. До паталогии и самозабвения она молилась, поклонялась иконам, соблюдала все посты и читала акафисты и псалмы.
Проповедовала заповеди божьи, но это не мешало ей вести также жизнь мирскую. Себя она не обижала в том, чтобы жить на полную катушку и наслаждаться своим статусом жены начальника. И всегда имела отдельную спальню, личную портниху и кучу помощниц.
И могла флиртовать, а то и вовсе заводила любовника, когда папа находился в длительных командировках. И тогда же издевалась над нами, родными детьми, унижая нас и истязая.
