Проба времени. 1941 год - страница 3

Он её сильнее обнял и поцеловал. Если будет война, она будет в хороших руках. Если не её сестра, всегда есть ещё Михаил или Александр.

***

Наступившее утро 22 июня 1941 года было очень приятным. Михаил стоял на террасе и смотрел вперед. Перед его глазами виднелись лес и речка. Он вспоминал, как год назад, жарким летом 1940 г. он вместе с Борисом и Лилит бродили по этому лесочку, купались в реке и загорали. Друзья давали ему своих детей, когда сами уезжали отдыхать или в командировки. Миша всегда находил время для своих любимцев. Он обожал проводить время с Лилит и Борисом, считая их временно своими детьми. Это единственные моменты в жизни, когда он считался нужным для своих друзей.

На его плечи был накинут прокурорский мундир, который колыхал ветер, с холодного ставший тёпленьким. Смотря вдаль, он машинально перекладывал из руки в руку свои наручные часы с треснувшим стеклом. Неожиданно сзади раздались шаги, и в идеально подогнанной форме полковника Красной Армии показался Александр. На его груди блестели три ордена и несколько медалей. Если Александр уже привык к своим наградам, то его сын Борис всегда смотрел на них с восторгом, как в первый раз. Мальчик очень гордился своим отцом, на чьей груди блестели два ордена Красного Знамени, которые он получил за Гражданскую войну, и один орден Ленина. Однако Антошевский-старший не питал особых чувств к своим наградам. В его голове его постоянно стояла мысль, что он уже никогда больше он не примет китель из рук Юлии, которая ухаживала за его мундиром.

– Я тебя разбудил, Саша? Или ты снова думал о Юлии? – не оборачиваясь, спросил Миша.

Теперь он разглядывал стоящий внизу стол, сидя за которым они вчера говорили.

– Откуда ты знаешь, что это я, а не, например, Максим? – спросил Александр.

– Узнал твои шаги. И немного логики. Макс вернулся из Финляндии, и вчера стал мужем. Он не упустит ни минуты, чтобы побыть вместе с Настей. Федор тоже не походит. Он настолько ленивый и недисциплинированный, что никогда не встанет так рано. Он и сейчас лежит пьяный, я сам затаскивал его на кровать. И как его до сих пор терпят в Генштабе?..

– Ты прав, Миша, – задумчиво сказал Александр, прикуривая сигарету.

– Не знал, что ты куришь. Ты говорил, что не хочешь показывать сыну вредных привычек.

– В общем и целом не курю. Только в особых случаях, – сказал Александр, предлагая Михаилу сигарету.

– Ты переживаешь, за Борю? Ты обвиняешь себя за смерть Юлии, и поэтому не хочешь, чтобы он погиб в войне. Грядущей и неизбежной войне с фашистами.

Александр погасил сигарету, обнял своего друга и посмотрел ему в глаза.

– Откуда ты это всё знаешь?

– Ты хорошо знаешь, как я живу. Бывают моменты, когда я просто сижу и думаю, как я бы себя повел в разных ситуациях. И знаешь что? Я бы не справился, как ты, после смерти жены. Все сердце ты отдал Борису, – ответил другу прокурор, скрывая небольшую ложь.

Глаза его вдруг стали серыми и усталыми. Александр посмотрел на него с незнакомым чувством вины.

– Я не хотел, чтобы сейчас, после всего этого, Боря чувствовал себе одиноко. Ну, да «семейная история», то есть отец. Я его ненавидел в детстве, и ненавижу сейчас еще больше.

– Понимаю тебя…

– О чем ты?

– Про отца.

– В каком смысле?

– Тоже его ненавижу.

– Ты, своего отца? Серьезно? Я всегда завидовал, что у тебя есть отец. Он такой добрый и хороший. Всегда, когда он был у тебя, или я приезжал в Уфу, он хорошо меня встречал.