Проба времени. 1941 год - страница 5

Оба мужчины вошли в дом. Михаил надел свои чистые, блестящие сапоги – предмет зависти и обожания не только сослуживцев, но и многих дам. Они тихо, чтобы не разбудить детей и женщин, вышли из дома, чтобы не поднимать ненужной тревоги. Александр завел машину и, обращаясь к Михаилу, произнес:

– Надо узнать, что происходит. Мы поедем в ближайший военкомат, а здесь надо кого-то разбудить. Пусть Максим и Федор будут здесь дежурить. Не исключено, что сюда могут выслать вестового за нами.

***

Пока Александр прогревал машину, Миша пошел будить друзей. Помня свою прошлую счастливую жизнь, он хотел дать еще немного семейного счастья Максу. Поэтому в первую очередь пришел в комнату, где спал Федор с семьей. Лилит с мамой спали вместе. Фёдор, как зачастую бывало, перебрал с алкоголем и спал в совершенно безобразном виде на тахте.

Войдя в комнату, Миша почувствовал на себе внимание. Обернувшись в сторону женщин, спавших на одной кровати, он увидел красивые глаза, почти не моргая смотревшие на него. Такой пристальный взгляд бывал у его отца, когда тот оценивал Мишу и придумывал наказание для него. Михаилу стало не по себе от этой, как ему показалось, немой угрозы. Он даже не обратил внимания, что Гаянэ лежала почти нагой. Приложив указательный палец к губам, она встала и тихо подошла к нему. Её черные армянские кудряшки красиво спускались на плечи и далее обрамляли груди.

Миша стоял, как вкопанный. Стоял, боялся надвигавшегося большого чувства, боялся и горел внутри. Он хотел бы убежать, но ватные ноги не слушались. Почувствовав его, Гаянэ быстро подняла с пола и одела ночнушку, невесомыми шагами приблизившись к Михаилу.

– Пойдем, всё будет хорошо. Обещаю, – шепотом произнесли ее красивые губы.

Забыв о спящей дочери и упившемся муже, Гаянэ взяла Мишу за руку и увлекла его за собой. Её маленькая и мягкая ладонь утонула в очень сильной и большой руке прокурора, на которой было несколько шрамов и мозолей. Осторожно крадучись, они поднялись по лестнице. Он шёл, сгорая от стыда, но… шёл. Она – жена его друга, один из выдающихся советских врачей-неврологов, на которой счёту было много научных работ. А он? А он – никто, просто скучный и одинокий военный прокурор без семьи и надежды на семью в будущем. Несмотря на ранее время, в комнате было светло, как днем. Гаянэ закрыла окна и сняла ночнушку.

Впервые Миша видел ее полностью. И впервые он увидел на ней шрамы. Первым чувством было негодование: «Кто мог такое сделать?» Ответ в его голове появился мгновенно и обескуражил: «Как? Федор избивает свою жену? Как такое может быть, ведь они выглядят на людях счастливой парой, хотя эта ситуация вечером…». Страх сменился на гнев к Федору и сочувствие к Гаянэ. В лавине мыслей, стремительно несшихся в его голове, предстали воспоминания, как Гаянэ с Лилит приходили вечерами к нему в гости и засиживались до утра. «Слишком часто для простой вежливости. Она… бежала из дому, когда Федор приходил пьяным».

Гаянэ была уже совсем рядом. Прижав руки к груди, она, словно, искала защиты и хотела, чтобы Михаил ее обнял. Миша машинально взял ее за руку, как будто проверял пульс и обнял. Не успев понять, он уже стоял перед ней, сидящей на кровати, и помогал ей снять с себя китель.

Он сделал всё осторожно, как в Ленинграде, когда с ним еще была Маша, и он еще казался себе счастливым человеком. Сейчас смотря на жену друга, Миша впервые заметил небольшой шрам над ее верхней бровью. На его немой вопрос последовал ответ: «От бутылки». Гаянэ прекрасно понимала, что Миша – очередной бестолковый ухажёр, он будет просто любить ее тело и не причинит ей вреда. Она знала себе цену, но и жить в таком браке она уже не могла. Она просто искала хотя бы временного счастья и безопасности.