Занося картошку ей в комнату, я рассчитывал оказаться в крысиной норе, море мусора, зверинце линялых котов с невыносимой вонью мочи и дерьма; в гниющей коробке без электричества с кусками картона в окне. Ведь именно так живут выжившие из ума старухи, подавшиеся в затворничество? Такого я не ожидал увидеть. Я оказался в небольшой светлой комнате, разделенной на кухню и зону отдыха. На стенах навесные шкафчики, электроплитка на две конфорки, посудные полотенца и прихватки на крючках, связка сушеного перца, а на полках штук сто баночек со всякой всячиной. Прямо как у моей бабули. Слева диван с застилкой в народный орнамент, книжная полка и швейная машинка в углу. На стене черно-белые фотографии в деревянных рамках, в углу – икона.
Пахло абрикосами в середине декабря. Я всегда подмечаю запахи в новых местах. И здесь, в тесной комнатушке, пахло куда приятней, чем в просторной квартире Вано, пропитанной освежителем и отбеливателем. Я поставил сетку у кухонного стола, Манана налила стакан киселя. Вот чем пахло. Сел в кресло с расшитыми подушками и отпивал маленькими глотками. В меру густой и сладкий. Я смаковал абрикосовый кисель, хотя всегда их ненавидел. Она осталась за кухонным столом и поглядывала в разрисованное морозом окно. Выглядела она задумчиво и совсем не по-ведьмовски – обычная старуха, только высокая и с прямой спиной.
– Покажи, где у тебя целый карман, – сказала она, хмурясь. – Чтоб без дырок.
Я показал на тот, что был у меня в балахоне. Она положила в него 3 лари и медленно застегнула молнию.
– Передай своей маме мою благодарность. За заботу. И еще, больше не приходи. Понял?
Если раньше я не писал, кем работает мама, то теперь самое время. Сейчас она работает швеей. На фабрике, где она собирала мебель, приходилось всю смену работать на ногах. У нее появились проблемы со спиной, вот почему она ушла. Ее нынешняя работа немногим лучше, но хоть тяжести не нужно носить.
Знаешь, когда я смотрю на маму, измученную работой и вечными заботами, я пытаюсь представить, как бы она выглядела, будь у нее другая жизнь. Я смотрю на женщин ее возраста и вижу свежие лица, приподнятые уголки губ, блеск в глазах. Честно, мне обидно.
В последнее время она много курит, действительно много. Ходячая машина по переработке кофе и сигарет. Что-то ее изводит, вижу по глазам, она чаще всего отводит их в сторону, будто стыдится. Мама не хочет это со мной обсуждать и, если я не отстаю, бросается в слезы, берет сигареты и запирается в туалете.
Если тебе интересно знать, как для меня прошла неделя, то в принципе ничего нового. По литературе мы проходим творчество Булата Окуджавы>5. Нам задали выучить один из его стихов. Признаться, учить стихи наизусть я ненавижу, во-первых, нудно, а во-вторых – лень. Сегодня я оттягивал до последнего, то возьму телефон, то пойду поем.
Я бессмысленно повторял одни и те же слова, начиная себя ненавидеть. Ненавидеть людей, что пишут стихи. Земля выиграла, если бы поэты оставляли мысли при себе. Дайте ему денег, пусть идет в занюханный бар – надерется от души и отпустит. И не давайте бумаги.
Перечитав последние предложения, знаешь, что я понял? Какой же бред. Наверное, я сильно устал, устал бессмысленно повторять глупые строки. Ладно, пап, я пойду спать… То есть мне нужно учить стих. В общем, спокойной ночи.
