– Ну и что?
Втроём пытаются заблокировать дорогу. Одна машина их нагло объехала, вторая всё же остановилась.
– Вам жить надоело? – таксующий, нехотя, интересуется. – Что случилось?
– Да вот товарища…
– Понятно. Ладно, мне по пути.
Энмин сам сел.
– Осторожно, не испачкай салон. Денег, конечно же, нет?
– Как ты догадался? Вези, давай! – Пика сел рядом с водителем.
Водила замолчал. И зачем он с ними связывается. Сделаешь доброе дело, это обычно добром не кончается.
– Башка болит, – Мака вспомнила про свою дурную башку.
– У тебя же тоже кровь.
– Суки, голову проломили.
– Кто это вас так?
– Хрен их знает.
– Нечего было ночью шастать.
– Ты нас не лечи, езжай быстрее.
Привёз. Никто даже «спасибо» не сказал, а он и не рассчитывал на это. Энмина с Макой в скорой оставили, сами в сторону центра направились. Там, авось, кого-нибудь встретят. В карманах не густо, в желудке пусто – невесело, однако.
Их стало меньше. Восемь не десять, но всё же много.
– Надо наших найти.
– Жалко, телефона нет.
В такую рань кого найдёшь, если даже найдёшь, как его поднимешь. И герои по утрам не те. Великие дела с утра не делаются. Утро-то оно мудрое, но только теоретически. Как дожить до вечера?
Первый звоночек
К вечеру кое-кого нашли.
– Надо в больницу сходить, – Пика же за всех в ответе.
– Что вы не дождались, пока их по больницам определят? – Мистер Скандал у них один умный. – Теперь искать их…
Пороховщикову быстро нашли. Она у них живучая. Хоть и треснула башка, что с ней станется – с пустой головой-то.
– Энмин при смерти, – торжественно сообщает Кроха.
– Да ну?
– Правда. Крови много потерял, и какие-то жизненно важные органы задеты.
Отслужился Энмин.
– Что будем делать?
– Жить дальше.
Это – первый звонок. Пика чуть ли не впервые в жизни задумался о своей судьбе. Энмина зарезали. Что именно рассказала его аура той тётке-гадалке?
– Что-то надоело мне мотаться. В деревню что ли податься? – думает вслух Пика.
– А я? – Дака не в восторге от этого.
Даку с собой не возьмёшь, она терпеть не может деревню.
– От судьбы не уйдёшь.
– Да ладно тебе, не переживай.
– Легко сказать. Тебе бы такое наговорили, что бы ты сделала?
– Я? Не знаю…
– Почему именно я? – взревел Пика.
– Никто не знает, что его ждёт. Может, я прямо завтра сдохну, я же к гадалке не ходила.
Остаётся любить друг друга. Как в последний раз. В первый и последний раз. Назло судьбе, наперекор всему. Тузик молчит. Эта кричащая эротика его мало волнует. Ему как-то всё равно. Он, как евнух, будет лежать рядом и даже не шелохнётся.
– Корову жалко, – вздыхает Пика.
– Не говори, – Даке тоже жаль беднягу.
– Тузик, что молчишь?
– А что?
– Мы про Энмина говорим.
– И?
Тузик по жизни вялый. И девушки у него отродясь не было – ему лень лишнее движение сделать. Он настоящий ведомый, ему это, кажется, даже нравится. Если что, он в сторону. В крайнем случае, свидетелем будет.
– Кстати, менты дело возбудили. Быть нам свидетелями.
– Кто заяву накатал?
– В скорую обратишься, автоматически, по факту возбуждается.
– Да, хреново. Лишний раз с милицией общаться – это лишний стресс.
Пике ли не знать, родную милицию.
Второй звоночек. В одну и ту же лунку
Проходит несколько дней. Энмин не умирает, они по-прежнему бухают. Не так, чтоб очень, просто постоянно они в форме. Полная боевая готовность, но никакого движения. Мака сбежала из больницы.
– Ты что, дура что ли?
– Что там делать? Таблетки, где угодно могу пить.
