В школах часто работают маленькие седые девочки. Они вырастают, но по-прежнему где-то в глубине своей душонки остаются играть в детской песочнице, в смешных платьицах, из под которых видны ободранные коленки. Таких чудовищ, как Цернех, они видят лишь на страницах своих глупых книжонок, а если на самом деле встречают, не знают, что делать. Они просто замирают в страхе и надеются, что ужас пройдет мимо и не сожрет.
Что ж, ей повезло, он уже почти прошел мимо.
– Я только хотела посмотреть, почему кабинет открыт. Поздно уже, все ушли, а у вас свет горит. Завтра должен прийти на собеседование новый физрук, вы знаете… Я думала завтра-послезавтра собеседовать кандидатов, а со следующей недели чтобы уже возобновились занятия.
Марина Федоровна частила, смущалась, словно извинялась перед Цернехом за то, что она выполняет свои обязанности завуча. Он покивал, чтобы она успокоилась немного, потом шагнул к ней вплотную и с удовольствием увидел, как она шарахнулась прочь.
– Разумеется, Марина Федоровна! – сказал он тихим, почти интимным голосом, – Конечно, просто необходимо, чтобы занятия продолжались. А то сейчас здесь так тихо. Так безлюдно. И мы здесь с вами совсем одни… – он позволил последним словам повиснуть в воздухе странным намеком, и с удовольствием смотрел, как Марина Федоровна бледнеет почти до обморока.
И тут на столе зажужжал телефон. Завуч опомнилась, и пока он наклонился посмотреть, кто там звонит, она пробормотала что-то вроде – “Не буду мешать, собирайтесь спокойно”, и убежала.
Жаль.
Цернех мог часами любоваться на трепет маленьких птичек.
Но звонил Сергей – местный мелкий бандит, выкормленный и прирученный, и приставленный к службе.
– Николай Федотович, тут такое… – Сергей мялся, словно не мог подобрать слов, и Цернех почуял, что сломалось что-то еще. Что-то важное и опасное.
– Не тяни, что ты мямлишь, как ребенок! Костику скормлю! – рявкнул он, и тут вспомнил, что Марина Федоровна могла и не успеть убежать далеко, могла услышать, как он упоминает имя мальчика пропавшего почти полгода назад.
Могла? Да нет, она струсила и побежала в туалет, менять обмоченные трусики и убеждать себя, что вовсе и не боится, просто вдруг животик прихватило. Съела должно быть, что-то не то.
И все же, что-то серьезное сломалось, и он совершенно зря потерял контроль над собой.
– Николай Федотович, Костик сбежал, – ответил Сергей, и замолчал. Цернех почти видел, как он, совсем как завуч только что, дрожит от страха, сжимает в потной ладошке телефончик, как второй рукой утирает пот со лба, как он…
– Как сбежал? – спросил Цернех, и Сергей начал торопливо рассказывать, что никто не виноват. Костик сидел себе спокойно в своей комнатушке и дремал. А потом вдруг как бросится в окно.
Стекло – вдребезги!
И никто не мог никак помешать! Второй этаж, не прыгать же следом. А пока выскочили из дома, пока увидели, пока разобрались, Костик сел на мотоцикл и уехал.
– А вы, три осла, хлопали ушами? Раззявили варежку и… – Цернех аж задохнулся от ярости и замолчал. К тому же, ему ни в коем случае нельзя было говорить громко, вечер уже, в пустой школе звук разнесется слишком далеко. Марина Федоровна вряд ли успела уйти далеко, да и сторож уже наверняка здесь. Если орать – недолго и выйти из себя. А там и до полиции недалеко, а с полицией Цернеху общаться не хотелось. Слишком много оставалось незаконченного, слишком много хлопот по обходу всех этих сторожевых псов.
