Вместе с теплом к господину Шильту пришло понимание того, куда он влез. Было совсем темно, и не видно, что тут рядом, и воображение тут же нарисовало прямо перед лицом огромную зубастую пасть. Господин Шильт даже сделал пару шагов назад, подальше от страшного ящера, но снаружи лил дождь.
«Проклятье! – подумал он, – Мне приходится выбирать между смертью от холода, и гибелью в пасти дракона!»
Но дракон спал и не шевелился, и здесь было тепло и уютно, а по перепонке крыльев тихо барабанил дождь. Отсюда, из теплого и сухого места, этот звук стал уютным и убаюкивающим.
Господин Шильт пожал плечами и лег прямо на землю. Совсем рядом была огромная когтистая лапа, близко была смертельная пасть… а снаружи моросил дождик, и совсем скоро господин Шильт понял, что засыпает.
Он успел лишь удивиться тому, что оказывается, где-то в глубине души он вовсе не боится страшного Костика… а дальше…
Он снова был хозяином своей башни, и дождь моросил за узкими окнами. А в камине горел огонь, и не надо было ни взвешивать каждое слово из опасения раскрыть спутникам свою суть.
Господин Шильт был магом, и понимал, что это лишь сон… но как приятно, как мило и по-домашнему было в этом сне. Он позволил себе расслабиться и провалиться в теплую темноту.
Утром он проснулся от холода. Дракон уже поднялся, и растерянно топтался рядом с Леной, а она кашляла. Из носа у нее непрерывно текло, глаза покраснели и слезились, и сама она ежилась, куталась в промокшие за ночь тряпки.
Господин Шильт сперва подумал, что дракон даже и не заметил своего соседа, но тут понял, что тот держит одно крыло полураскрытым, так, чтоб над ним осталось подобие крыши.
Виктор пытался раздуть огонь, но за ночь все отсырело, и разгораться не желало. Лена ежилась и дрожала. Виктор возился с мокрыми палками. Он и сухие-то дрова с трудом разжигал, в их мире все делалось каким-то механизмом… Сам господин Шильт полагался на магию, которой тоже не было. Просто удивительно, насколько беспомощны люди без привычных инструментов.
«Однако, если девку срочно не прогреть, она ведь и сдохнуть может за пару дней-неделю…» – подумал господин Шильт, и тут же представил: парень плачет над трупом девки, а то и сам подхватывает кашель, а дракон… в лучшем случае, улетает. И остается крошечный господин Шильт совсем один в диком лесу, в одной мокрой тряпке на голое тельце.
– Дракон! – в голосе господина Шильта пропала спокойная рассудительность и неспешная солидность.
– Костик! – господин Шильт вспомнил о том, что дракона все, кроме него называли по имени. В именах власть, и прежде он опасался посягать на эту силу, не имея своей. Но сейчас он был напуган. Как и ночью, приходилось выбирать между смертью неминуемой и возможной.
Дракон повернул к нему башку, посмотрел желтыми глазами с вертикальным зрачком. Хищный, беспощадный и растерянный.
– Ты же дракон, – продолжил господин Шильт, – А драконы могут выдыхать пламя. Подожги дрова!
Костик замотал головой, зарычал что-то невнятное. Пытался сказать, что не умеет, но господин Шильт возразил.
– Ты не умеешь, но твое тело – знает, – сказал он все тем же тоном властного приказа. – Раскрой пасть пошире и резко выдыхай.
Костик послушался, и господин Шильт от неожиданности на миг онемел. Потом завизжал, – Да не в меня! – и бросился на землю, в грязь, каждый миг ожидая, что вот сейчас ударит пламя.
Не ударило. Костик заворчал что-то виноватое и отвернулся к куче дров, которые все пытался разжечь Виктор. Тот отошел на пару шагов, дракон снова широко разинул пасть, дохнул. Потом еще раз.
